За великое дѣло принялися наши русскіи народолюбцы: просвѣтити, облагороднити и поднести русскій народъ, живущій въ австрійской державѣ.

Такъ великого, такъ трудного, но и такъ святого и спасительного дѣла не годится начинати безъ призванія помощи Св. Духа. Всякое даяніе благо и всякъ даръ совершенъ свыше есть, сходяй отъ Тебе, Отца свѣтовъ.

Такъ до Тебе, Отче свѣтовъ, Творче и Вседержителю вселенной, до Тебе, Сыне Боже Іисусе человѣколюбче, до Тебе, святы и животворящій Душе, утѣшителю и просвѣтителю, возносимъ смиренныи сердца наши и просимъ: Троице святая, и животворящая, и нероздѣльная! Просвѣти насъ, укрѣпи немощь нашу, благослови святому дѣлу, что во имя Твое начинаемъ, дай, чтобы нашъ русскій народъ позналъ правду Твою, чтобы отвернулся отъ всего темного, нечестивого и нерозумного, чтобы сталъ свѣтлымъ Божимъ, народомъ, знающимъ и любяшимъ законъ Твой, чтобы полюбилъ всякое полезное знанье, чтобы позналъ свое достоинство, и обновился, и умножилъ добро свое, и прославился въ свѣтѣ межи другими народами!

Первое собраніе Общества Качковского р. 1874 начали въ Коломыѣ торжественнымъ Богослуженіемъ о призваніемъ помощи Св. Духа, тожъ годилось бы, чтобы всюда, гдѣ находится больше членовъ нашего Общества, отправилося также Богослуженіе, чтобы всѣ едиными усты и единимъ сердцемъ упросили отъ Господа Бога благословенія до того такъ важного дѣла для насъ и для будущихъ нашихъ поколѣній!

Коли вы, любезныи, взяли въ руки ту книжочку, изданную Обществомъ им. Михаила Качковского и приглянулися лицю Мужа, который на окладинцѣ той книжочки изображенъ, то певно подумали собѣ: что то за такій славный человѣкъ, что его образокъ находится уже по цѣлому краю по людскихъ хатахъ, а его имя вспоминается старыми и молодшими и самыми малыми дѣтьми, что лишь выучилися читати?

Чтобы вы могли порозумѣти, кто былъ Михаилъ Качковскій, треба вамъ напередъ ростолковати до чого подобна была и до чого еще где-куда и нынѣ подобна наша австрійская Русь?

Она по правдѣ подобна до той старой хаты, что уже упала въ землю, а ей стѣны подалися, бо подвалины погнили.

Ѣдутъ, ѣдуть чужій люди изъ свѣта и посмѣхаются, и говорятъ собѣ: Якъ могутъ честныи люди въ такой старой, темной, волгкой хатѣ мешкати? А земленька тутъ доокола родитъ важкую колосистую пшеницу и шулькастыи кукурузы, а горы такіи пашнистыи, а всюда такого всякого дару Божого, но Русь валится, пропадаетъ, нема майстра, чтобы ею пересыпал, обновилъ.

А на тѣ слова обзывается ворогь-недовѣрокъ и повѣдаетъ: Добре, что подъ Русыо погнили подвалины, что стѣны подалися; най совѣмъ розъѣдется и упадетъ, мы заберемъ ей добро и подѣлимся, и поставимъ на томъ мѣстѣ нашу новую палату.

Темнотою Руси розвельможнилися недовѣрки и стали ей уже и приговорювати: То не твоя, Русе, земля, а наша, мы тутъ газды, ты рушай въ коморное!

А былъ въ Самборѣ при судѣ совѣтникъ Михаилъ Качковскій, что очами своими видѣлъ тую нужду, якъ Русь уступала изъ своей загороды и изъ своей хаты, и болѣлъ надъ тѣмъ, бо видѣлъ, что причиною всего лиха — темнота. Онъ думалъ, думалъ, якъ бы Русь поратовати, и не было иного способа, лишь дати ей свѣтло, чтобы она сама себе, свое достоинство и свою силу спознала. Не ѣлъ онъ, не пилъ, бѣднлъ, но складалъ грошъ до гроша, а все, что малъ, давалъ на русскіи книжки и русскіи газеты.

Русь, розбудилася, оживился ей духъ, она стала спознавати, въ чемъ была хиба, черезъ что она упадала, и стала уже думати о томъ, якъ бы то на мѣсто той старой хаты, что уже влѣзла въ землю, поставити новую, выгодную и красную.

И Михаилъ Качковскій принялся за майстра. Онъ пріѣхалъ изъ Самбора до Львова, и привезъ съ собою цѣлую паку облигацій и акцій выше 60,000 ринскихъ, всю горькую працю всего своего житья, и занесъ то все до нашего русского “Народного Дома”, и скликалъ нашихъ переднѣйшихъ людей, что до того нашого “Народного Дома” належать, и отдалъ имъ теплою рукою весь свой маетокъ и передалъ имъ запечатанное “завѣшаиье” на случай своей смерти, и сказалъ словами лишь столько:

“То все, что я за цѣлое житья собирала», что я заскупилъ, бо жаловалъ собѣ стравы и всякой выгоды, даю для просвѣщенія моего дорогого русского народа! Изъ тѣхъ грошей будуть идти проценты, которыми каждого року будете вспомагати русскихъ писателей н редакторовъ газетъ, чтобы пускати богато книжокъ и газетъ помежи народъ, чтобы люди спамяталися, спознали себе, совокупили свои силы, и не далися противникамъ взяти подъ ноги!

Наши русскіи люди, что при “Народномъ Домѣ” во Львовѣ, подяковали, ему щиро именемъ всего а всего русского народа, и сховали тѣ гроши, на такую великую и красную цѣль призначенныи, и вся та сумма находится въ “Народномъ Домѣ”, и умножаются ей проценты, и она ростстъ, а колись будетъ то великая сила для просвѣщенія нашего народа.

Выслуживши свои лѣта яко совѣтникъ суда въ Самборѣ, задумалъ Качковскій передъ смертію еще свѣть видѣти, и пуститилися въ Нѣмеччину, въ Швецію и Норвегію, а такъ въ Россію. Выѣхавши моремъ пзъ Швеціи за кхалъ онъ до славной россѣнской крѣпости Кронштадтъ. Тамъ была холера. Покойный былъ все веселого усгюсобленія и николи не хоровалъ, бо жилъ дуже мѣрно. Но холера не знала жартовъ, и забрала намъ нашого славного народолюбця. Его тѣло почиваетъ далеко-далеко отъ насъ на самомъ полночномъ концѣ Россіи, но духъ его осталъ межи нами и память о немъ остала и останетъ во вѣки.

О. Василій Залозецкій сказалъ по-правдѣ въ церкви коломыйской тогда,, якъ закладали Общество им. Качковского, что Качковскій померь въ Кронштадтѣ, а воскресъ въ Коломыі, т. е. воскресла его гадка, съ коуорою онъ все носился, чтобы для народа издавати всякій пожнточныи и дешевый кннжочки» а почитатели его заслугъ для русского народа постановили: основа ти Общество его славного имени которое замѣшатися маетъ издаваніемъ; добрыхъ а дешевыхъ книжечокъ, чтобы и найбѣднѣйшій за 1 зр. на рокъ могъ просвѣщатися всякими книж ками, чтобы просвѣщеніе у насъ ширилося не лишь между богатыми, но и подъ найбѣднѣйшою стрѣхою селянина, не только господаря, но и заробѣтна, чтооы всюда юсновывалися читальни, общества тверезостн, ссыпы збожа, кассы пожичковыи и т. д., все то, чѣмъ пароль нашъ мастъ выдобытися изъ власти протнвниковъ и стати на своихъ ногахъ.

Такъ теперь, ростолковавши вамъ, любезныи братья, коротенько, кто былъ Качковскій и якая цѣль Общества его имени, по правдѣ скажемъ: Качковскій, его гроши и его Общество

— то тотъ майстеръ, что на мѣстѣ старой, темной, волгкой, въ землю упавшой хаты съ перегнилыми подвалинами, маетъ поставити хату — Русь новую, свѣтлую, красную, на твердомъ подмурованью, на грубыхъ, твердыхъ, дубовых подвалинахъ!

Слава Богу, уже работа началася, уже звезень твердый матеріаль, есть уже и роботники и охотный руки. Завалимо разъ старую нашу дрантивую хату, что намъ соромъ быль отъ ней передъ всѣмъ свѣтомъ, исчезнетъ темнота, исчезнуть нечестивый грѣхи наши и привычки изъ часовъ неволи, возьмемся всѣ вразь за руки, станемъ всѣ разомъ до вспольного нашего дѣла, и кто го день насъ перемогчи? Тѣ, что розживалися нашею темнотою, нашими скверными поганскими привычками, уже теперь потупили головы и пытаются, что то будетъ, якъ Русь узритъ свѣть? Гордость ихъ упадетъ, и покажется, кто газдою на русской землѣ, а кто коморникомъ? Досыть ты, Русе наша, уже настрадалася, досыть ты наслужилася, Господь даль такій часъ, что ты отямилася и еще погаздуешь и запануешь, и не одно пропавшое уже твое добро назадъ отзыскаешь.

Но кто Русинъ, чи богачъ, чи бѣдный, чи старый, чи молодый, чи мужчина, чи женщина, чи малый школярикъ, что уже знаетъ читати, вписуйтеся до Общества им. Качковского, чтобы насъ членовъ было не колька, но колькадесять тысячъ, чтобы каждый не кольканадцать, но колькадесять книжокъ получалъ, бо чѣмъ больше ринскихъ, тѣмъ большая сила, тѣмъ больше науки пойдетъ въ народъ, тѣмъ скорше и певнѣйше обновится наша австрійская Русь!

Важныи тѣ слова наши кончимъ, любезныи братья, тѣмъ, чѣмъ начали — молитвою:

Просвѣти насъ повелѣній Твоими Господи, и мышцею Твоею высокою Твой миръ подаждь намъ едине человѣколюбче.

Поглянувши по тѣхъ краяхъ австрійской державы, что заселены русскимъ народомъ, видимъ съ маленькими лишь изъятіями всюда темноту, пьянство, роспусту, убожество. По причинѣ темноты, господарка стоить у насъ на найнизшой степени, и тѣ дары Божіи, что благословенная русская земля приноситъ, въ большой половинѣ марно пропадаютъ при недобрыхъ и нерозумныхъ нашихъ звычаяхъ. Мѣста наши заняли жиды уже цѣлковито, а лишь по предмѣстьяхъ живутъ еще бѣдныи и несчастливыи недобитки нашего давного славного мѣщанства. Такая самая доля призначена уже была и селамъ нашимъ, особенно въ сторонахъ урожайныхъ, где земля есть великимъ капиталомъ, что приноситъ певныи и значныи отсотки безъ великого труда и наклада. Наша хлѣбородная Коломыйщина, наши пашнистыи полонины, наши подольскіи поля сталися уже въ велиликой части властностью чужихъ, держащихъ въ рукахъ фляшку горѣлки, вексель или актъ нотаріальный.

Наша народная слава цѣлкомъ была упала. Почутья народного у нашихъ людей не было. Русинъ держалъ самъ себе за найподлѣйшое со творѣнье на свѣтѣ Божомъ, что якъ та худоба призначено лишь служити, лишь чужимъ инвентаромъ быти, лишь выполняти чужую волю и словомъ не обозватися о своихъ, Богомъ ему данныхъ правахъ. Коли другіи народы, якъ лишь настала свобода, начали сильно домотатися своихъ народныхъ, церковныхъ и всякихъ правъ. Русинъ кивалъ головою на все, что ему кто сказалъ, или еще таки самъ топталъ власными своими ногами свои народныи права, выбираючи собѣ на заступниковъ самыхъ найбольшихъ противниковъ русской народности, просячи о польскій преподавательныи язык для своихъ школъ вмѣсто питомого своего русского, пишучи всѣ свои приватныи и громадскіи акты и переписки съ властями по-польски, якъ бы стыдался уживати своего питомого языка. Коротко сказати: Русинъ былъ темнымъ рабом, что черезъ больше якъ 500 лѣтъ такъ уже привыкъ до своей неволи и такъ уже не дбалъ за свою честь и за свое имя, что въ свѣтѣ уже другіи народы мали нашу Русь за погибшую.

Но иная была воля Божая съ русскимъ народомъ. Богъ призначилъ его не до того, чтобы онъ былъ подножкомъ другихъ народовъ, но чтобы самый въ собѣ прославился на свѣтѣ. Русская земленька хороша и плодоносна, у Русина голова до всякой штуки способна, не было лишь принуки и заохоты. Якъ у народа вкоренилося вѣковое рабство, такъ у тѣхъ, что на челѣ, его стояли, вкоренилася вѣковая гордость. За Польши, чтобы быти человѣкомъ, потреба было быти шляхтичемъ; хлопа-мужика уважали не лучше якъ худобу, и не лучше съ нимъ обходилися. И такіи понятія о хлопѣ, якъ якая зараза, переходили у насъ отъ рода въ родъ. Хлопъ не былъ человѣкомъ, ему не вольно было идти до комнаты, но на дворѣ или въ сѣняхъ съ нимъ говорили, и каждый ему тыкалъ, и каждый понижалъ его. О добрѣ того хлопа подумати мало было кому въ головѣ, а много такихъ было и межи нашими, что говорили: доти нашого добра, доки хлопъ, мужикъ, — темный, бо въ темнотѣ, въ мутной водѣ добре рыбу ловити.

Нынѣшними часами повѣялъ иный духъ. Всѣ ученыи человѣколюбцѣ въ свѣтѣ звернули увагу на образованье простого народа. Хлопа стали уважати не хлопомъ, простакомъ, но братомъ, которому належится честь и любовь. Всю да ученыи человѣколюбцѣ взялися сердечно за дѣло просвѣщенья темныхъ братей, и наука начала входити всюда и подъ соломяныи стрѣхи найбѣднѣйшихъ людей. Показалися прекрасныи плоды просвѣщенія. Народы постаточнѣли, збогатѣли, приняли лучшіи обычаи и начали жити лучше, выгоднѣйше, счастливѣйше.

Коли у другихъ народовъ уже отъ давна такое заводилося, нашъ русскій народъ все-таки еще жилъ въ темнотѣ и въ недобрыхъ своихъ обычаяхъ. Темнота и злыи обычаи позбавляли его прадѣдного добра, противники и отемнители его розгордѣли уже до крайности. Горѣлка была у насъ тѣмъ болваномъ, что жилъ лишь людскими жертвами, кровью и слезами. Болвану тому приносила Русь еще и свѣтло розума, а приносила добровольно. Куда засѣлъ и запановалъ сей болванъ, и еще съ своими болванятами, тамъ валилися хаты и будынки, тамъ яловѣла земленька, тамъ всякое лихо выводилося и буйно росло, якъ непотребный бурянъ-осетъ на поли.

Чи тобѣ, русскій народе, приходило уже пропадати, найлучше самъ о томъ можешь судити! Выдѣлъ ты, видѣлъ что зле, но не зналъ ты, чи можетъ быти лучше. Ты думалъ, что то уже такій свѣтовый порядокъ, что Богъ тебе сотворилъ для жида, не для тебе самого. Ты уже не вѣрилъ въ твою будущность, бо ты не зналъ, что и другіи народы такъ само были подъупали, доки жили въ темнотѣ, но поднеслися и отряслися изъ всего лиха, якъ завитало до нихъ просвѣщеніе.

Вотъ теперь поймешь, русскій народе якая цѣль нашого Общества, а то: “Росширенье наукъ, обычанности, трудолюбія, тверезости и ощадности гражданского сознанья и всякихъ честнотъ между русскимъ народомъ въ Австріи”. Словъ не много, а много въ нихъ сказано. До теперь наукою занималися лишь высшіи станы, никто и не загадовалъ о книжкѣ или газетѣ въ хлопской хатѣ. До теперь лишь высшіи станы заводили Общества, напримѣръ читальни, касина, где каждому можно было образоватися, а хлопъ малъ свое касино — корчму: тамъ была вся его забава. Теперь якъ стали выходити для народа книжки и газеты, то и про стый человѣкъ въ сердцѣ знаетъ уже розсказати про священное Писаніе, про исторію своего народа, про своихъ князей, про свою народную славу. Нынѣ уже и простый человѣкъ знаетъ говорити о другихъ краяхъ и людяхъ, нынѣ уже и господарка начинаетъ подноситися, уже и садовина и пчолка и прч. приходятъ до своего права. Нынѣ уже въ просвѣщенью народъ розлюбился, нынѣ вездѣ по селахъ много письменныхъ, и каждого року выходитъ изъ школъ все больше и больше читающихъ. Нынѣ маемъ желѣзницѣ и почты по мѣстахъ, а где-куда и по селахъ, и всякую выгоду съ розсыланьемъ всякихъ книжокъ. Наука у насъ поступитъ теперь скорше, Общество им. Качковского рознесетъ ей по всѣхъ мѣстахъ и селахъ, что ажъ свѣтъ задивуется, что изъ того бѣдного, поруганного, пониженного народа еще будетъ свѣтлый и славный народъ.

Общество наше положило собѣ другую цѣль: росширенье обычайности. Бо у насъ вкоренилися изъ давна дуже недобрыи и мерзкіи обычаи, которыи конечно треба выкоренити, бо от нихъ для насъ не только соромъ передъ свѣтом, но и упадокъ нашего добра. У насъ сохранилося много поганскихъ обычаевъ, хоть мы зовемся христіанами. Прислухатися бесѣдѣ нашихъ людеи, якихъ они неразъ словъ уживаютъ, не только по шинкахъ и корчмахъ, не только въ поли при роботѣ, не только по торгахъ и дорогахъ, но и по домахъ своихъ! Якій то мерзкій и плюгавый звычай клясти за что-нибудь “маму”! Каждый членъ Общества им. Качковского николи уже того гидкого слова не вымовитъ, и такъ научитъ своихъ дѣтей и челядь, чтобы въ его домѣ и на его обыстыо такіи слова не вымовлялися. Якіи то наши звычаи были и суть съ тѣмъ пьянствомъ! При крещенію и отецъ и мати и кумы пьяны, пьяныи несутъ дитину до церкви, никто не знаетъ въ имени дитины сказати: “отрицаюся”, стоятъ и киваются, а изъ рота на церковь чути адскую горѣлку. Наймаетъ человѣкъ Службу Божую, купуй ту дурѣйку, и таки или подъ звоницею или въ дома шинкуй, бо крестьяне такій маютъ звычай, что безъ горѣлки не пойдетъ Богу помолитися. Хоруетъ человѣкъ, горѣлка ему лѣкомъ, хоть скорше еще згоняетъ его изъ свѣта; робится завѣщанье (тестаментъ), горѣлка при томъ быти муситъ; умре, не обмыютъ трупа, не вынесутъ на мары безъ горѣлки.

Ба, и тѣ наши прекрасныи весельныи звычаи сквернятся пьянствомъ, неразъ сваркою и бійкою. Каждый членъ Общества нм. Банковского будетъ уже мерзитися тѣми давными плюгавыми, изъ часовъ неволи походящими звычаями. Онъ самъ справляти будетъ веселье безъ пьятики и простацтва, онъ пойдетъ и за старосту или, кто молодый, за “бояра” (дружбу) до сосѣда и пріятеля, онъ заспѣваетъ и потанцюетъ, но пьяного его никто не увидитъ. Забавившися щиро и мило, онъ на другій день идетъ тверезый и здоровый до своего дѣла. Онъ и за кума пойдетъ где его лишь запросятъ, но пойдетъ онъ съ дитиною не пьяный, а яко истинный христіанинъ, яко крестный отецъ, съ чувствомъ религійнымъ, съ побожнымъ сердцемъ, что вводитъ въ церковь нового члена церкви Христовой. Онъ подержитъ дитину на своихъ рукахъ съ щирою молитвою, чтобы изъ той дитины выросло что доброго, честного для церкви и народа; онъ возьметъ свѣчку въ свои руки, и погадаетъ собѣ, что та свѣчка означаетъ свѣтло, чтобы та крещенная дитина жила въ наукѣ, не въ темнотѣ, въ добродѣтеляхъ, не въ грѣхахъ. Членъ Общества им. Качковского по крещенію отдастъ дитинку матери, съ благословеньемъ и щирыми желаніями, а не прикажетъ собѣ за то сейчасъ заплатити горѣлкою, бо то соромно и не честно.

Членъ Общества им. Качковского пойдетъ охотно на Службу Божую, запрошенный сосѣдомъ, но при томъ онъ не подумаетъ о горѣлцѣ. Онъ идетъ до церкви Богу помолитися чистымъ сердцемъ, а но Службѣ онъ идетъ до своего дѣла. А запросятъ его на мѣрный, тверезый, христіанскій обѣдь, онъ зайдетъ, забавится, съѣстъ, что Богъ далъ, поговоритъ о самыхъ розумныхъ и пожиточныхъ рѣчахъ, о просвѣщенію, о наукѣ, о господарствѣ, о садовинѣ, о пчолахъ, о всякихъ правахъ, скажетъ другимъ, что знаетъ, и ростолкуетъ, а все честно и розумно, безъ суперечки. Умре человѣкъ, сосѣдъ, чи дальшій, членъ Общества нм. Качковского пойдетъ всюда, где потреба, послужитъ, пойдетъ на похоронъ, понесетъ тѣло, но и не подумаетъ о горѣлкѣ, а подумаетъ о томъ, что вся суета человѣческая! Такъ зробитъ онъ, якъ робилъ Товія, что похоронилщ мертвецовъ въ часѣ заразы самъ одинъ, лишь Бога ради. Онъ будетъ собѣ мати за грѣхъ, по смерти отца или обпивати вдову и дѣтей; онъ пойдетъ до нихъ, порадитъ имъ, поможетъ, что здужаетъ, но николи не скажетъ собѣ за то платити “порціею”. Членъ Общества им. Качковского забавится на веселью щиро и весело, но тверезо и честно, и при всякихъ звычаяхъ и народныхъ обрядкахъ дасть другимъ примѣръ и проводъ до всего доброго, розумного и честного. Вотъ такъ мается розумѣти, что Общество им. Качковского маетъ ширити межи народомъ обычайность!

Дальше поставило собѣ Общество наше за цѣль, распространяти трудолюбіе. Человѣкъ со творень до труда, до працѣ, но есть много такихъ людей, что не любятъ працѣ. Подивитися лишь на ихъ обыстье, а лѣнивство всюда показуетъ голову. Хата не чиста, обдерта; передъ хатою смѣтье; будынки закиринены; худобка не вычесана, въ порохахъ, въ нуждѣ; плоты поупадали, ворота поломаны, ровъ заросъ, а человѣкъ лежитъ на постели и спитъ или люльку куритъ. Въ хатѣ чухъ, въ сѣняхъ нема куда обернутися. На городѣ буряны буяютъ, грядки не полены, поле отъ напасти лихо зорано и лихо заволочено. То лѣнивство, то зараза, что насъ ѣстъ, что насъ соромитъ передъ свѣтомъ.

Праця — то есть и слава человѣка. Поняли то уже другіи народы, и чѣмъ народъ просвѣщеннѣйшій, чѣмъ богатшій, тѣмъ больше цѣнитъ працю. А у насъ богато есть еще таких, что лишь тогда идутъ робити, якъ голодны. Но коли уже нашъ человѣкъ дождется картофли или кукурузы и маетъ что ѣсти, уже тогда его не занадишь до роботы. Ходятъ изъ двора атаманы и окомоны, просятъ, обѣцюютъ добрую плату; онъ не йдетъ, не для того, чтобы у него было что иного робити, но для того, что ему не хочется. Членъ Общества им. Качковского николи не постыдается труда, ни ніякого заробка; противно, онъ будетъ собѣ мати за честь, если больше заробитъ, и то ему все одно, где и у кого заробитъ, чтобы лишь заробити. Онъ минутки не подармуетъ, онъ окомъ своимъ всюда заглянетъ, где что жде его руки; онъ около хаты своей и будынковъ, коло обыстья своего, коло своего садку и огорода, коло рова и долины и поля все собѣ найдет роботу каждого дня, каждой годины. У него не найдешь смѣтья нигде, ни кирини; въ его хатѣ ажь любо, все на своемъ мѣстѣ; въ его коморѣ, въ его сѣняхъ, въ его будынкахъ все блеститъ отъ чистоты, — такій онъ робочій, дбалый, такая его жѣнка и дѣти. Его худобка чесана, а якъ треба, то и мыта, и за то она и здорова; его поле щиро оброблено, и, вдячное за то, родитъ ему. Праця — то благословенье человѣка, а членъ Общества им. Качковского дастъ всѣмъ изъ себе примѣръ працѣ, т. е. трудолюбія.

Каждый членъ Общества им. Качковского вступитъ и впишется въ Общество тверезости въ своемъ мѣстѣ, или въ своемъ селѣ, а если бы такого Общества тамъ еще не было, онъ всѣми силами постарается, чтобы оно завелося. Богу милосердному слава, уже въ нашомъ краю Общества тверезости всюда майже завелись и даст Богъ, что весь край нашъ отверезится.

Съ тверезостыо связана и ощадность. Не выдавай николи на непотребное и каждый грош, что выдаешь, обертай въ рукахъ и не сейчасъ его выдай, если не конечно его выдавати! Подумай собѣ, якъ тяжко его придбати, якая то великая нужда и якій онъ дорогій, если его нема! Ощадность есть великая честнота христіаанская, но то не все одно, что скупство, лукавство.

Можно и потреба быти ощаднымъ, но не треба быти скупымъ. Где треба дати, то дати. Чтобы поправити или обновити хату, чтобы обгородити огородъ, чтобы набыти добрую худобку, чтобы честно и порядно одѣтися, чтобы дитинѣ купити книжку, чтобы самому чтось изъ книжки или газеты перечитати, на то не треба быти скупымъ, но скупымъ треба быти при непотребныхъ выдаткахъ и съ часомъ. Каждый день вартъ гроши, каждая година — то грошъ. Съ часомъ дуже скупи, не пускай его марно.

Подъ ощадностью розумѣется также и то, чтобы человѣкъ въ добрѣ памяталъ о лихой годинѣ, въ молодыхъ лѣтахъ о старости, и чтобы чтось собѣ на бокъ отложилъ отъ своихъ потребъ, чтобы зложнлъ собѣ большую или меньшую сумку, дабы она была въ запасѣ на всякіи припадки. Много нашихъ людей вкладали гроши до щадниць до Львова, до Станиславова, до Черновецъ, а теперь стали вкладати до нашихъ русскихъ щадницъ. То дуже похвально и дай Боже,, чтобы всѣ за тѣмъ примѣромъ ишли, чтобы добро наше съ каждымъ рокомъ умножалося. Есть уже много громадь, что собѣ заложили касы пожичковыи, и уже не лихварямъ, но самимъ собѣ проценты платять. Слава тѣмъ громадамъ!

Но что одна и другая громада зробила, то будутъ могли зробити и всѣ громады, если всѣ члены Общества им. Качковского возмуться за руки и всѣми силами наставати будутъ на заведенье въ своемъ селѣ или мѣстѣ не только пожичковыхъ кассъ громадскихъ, но и ссыповъ збожа, что многимъ громадамъ также дуже ставали въ пригодѣ.

Дальше положило собѣ Общество наше цѣлью: роспросграненье гражданского сознанья.

Что то есть гражданское сознанье? Гражданское сознанье есть то, чтобы каждый Русинъ добре то зналъ, что онъ нынѣ не есть уже хлопомъ поданнымъ, но свободнымъ обывателемъ австрійскимъ, мающимъ всѣ права ровныи съ всѣми другими обывателями краю и державы. Каждый Русинъ повиненъ знати, яка та австрійская держава, въ которой онъ живетъ, знати, что австрійскій цѣсарь есть цѣсаремъ конституційнымъ, который теперь не сам съ министрами выдаетъ права, якъ передъ конституціею, но что права всѣ укладаютъ нынѣ соймы краевыи и дума державная въ Вѣднѣ, а цѣсарь лишь подписуетъ тѣ права, за выполненіе которыхъ министры передъ думою держваною и соймами отвѣчательны. Каждый Русинъ повиненъ знати всѣ важнѣйшіи права. Найважнѣйшое право, на которомъ основуются всѣ теперѣшніи права, называется: “основныи державныи законы изъ дня 29 грудня 1867.” Тѣмъ правомъ запоручена всякому обывателю и всякому народу полная свобода гражданская и народная. О всѣхъ тѣхъ важнѣйшихъ правахъ будутъ выходити книжочки отъ нашого Общества.

Гражданское сознанье залежитъ въ томъ, что бы каждый зналъ, якіи права маетъ и якіи обовязки. Мы повинны величатися нашою гражданскою свободою и вдячными быти нашому монарху за тѣ всѣ розумныи и справедливыи права, но до гражданского сознанья належитъ и то, чтобы мы умѣли и хотѣли пожитковати изъ нашихъ правь. А много нашихъ людей не знаютъ еще о тѣхъ правахъ и не умѣютъ изъ нихъ пожитковати! Гдесь лишь якіись первыи слѣды только что появляются. Возьмемъ напримѣръ право заводити всякіи Общества. Якая то великая сила! Но у насъ ледви нѣсколько мѣстъ заложило собѣ такіи Общества, что розвиваютъ великую силу. Кобы такъ всѣ мѣста пошли за ихъ примѣромъ!

Важное гражданское право есть: выборы до радъ громадскихъ и повѣтовыхъ, до сойма и думы державной. Но якъ же то мало было людей, что знали то право ужити на добре! Якъ много было легкодуховъ, что на выборы до рад громадскихъ и не явилися, или давали свои голосы, напримѣръ по мѣстахъ, меньшинству жидовскому и причинилися до того, что въ рукахъ того меньшинства всѣ громадскіи справы, съ чѣмъ деморализація народа росширяется и упадаетъ добро нашихъ людей. Коли розбудится гражданское сознанье, при выборахъ не хибнетъ ни одного нашого голоса, и наши люди, якъ другіи просвѣщенніи народы, выбирати будутъ своихъ радныхъ и пословъ что найлучшихъ, что найрозумнѣйшихъ и найщирійшихъ.

Наконецъ читаемъ еще о призначенню Общества им. Качковского, что оно маетъ роспространяти всякіи честноты межи нашимъ народомъ. Нашъ народъ изъ натуры своей добродушный и честный, а всякіи честноты вщепила въ него вѣра христіанская, и сами вороги наши признаютъ, что нема нигде на свѣтѣ лучше жити, якъ межи Русинами. Кто былъ на Мазурахъ, а прійшолъ до насъ на Русь, певно уже на Мазуры не схочетъ повертати. У нашого Русина есть сердце побожное, онъ любитъ каждого яко ближняго; Русинъ взагалѣ извѣстный изъ своей щирости и гостинности. Но новѣйшими часами старалися противники наши выкоренити въ народѣ всѣ тѣ красныи честноты; старалися под копати набожность и обычаиность, а защепити безбожность, незгоду, ненависть, роспусту и пьянство, бо отколи свобода настала, а робота въ поли и при господарствѣ стала дорожшою, ишло о то, чтобы было больше бѣдныхъ, заробку потребующихъ, чтобы господари стали заробѣтками. А бѣднота творится власне безбожностыо, роспустою, и пьянствомъ. Где земля хлобородна, тамъ отъ тогда, якъ мужикъ сталъ властителемъ грунту, чужіи напосѣлись, загорнули ту землю подъ себе, а то найлучше удавалося имъ черезъ то, что отвернули народъ отъ вѣры и обычайности, отъ всякихъ честнот, а подкопавши любовь до церкви и довѣріе до духовныхъ, занадивши его до долговъ и до пьянства, забирали его прадѣдныи нивы, хаты и обыстья легкимъ способомъ.

Но всюда оно такъ удалося ворогамъ нашимъ, именно тамъ не удалося, где на стражѣ честнотъ народа стояли ревныи народолюбивыи священники, учители или другіи честныи и благородныи люди; по такихъ селахъ чужіи не займили еще ни одной грядки русской земли!

Уже теперь будятся въ народѣ и тамъ, где всякая необычайность была загнѣздилася, давныи христіанскіи честноты. Съ великою утѣхою розсказуютъ напримѣрь о похоронахъ, якъ они теперь въ многихъ уже мѣстахъ отбываются. Коли давнѣйше никто не прійшолъ на похоронъ безъ заплаты, т. е. не помолился за душу небощика, не вынесъ мертвеця изъ хаты и не несъ его до церкви и до гробу, если не чулъ пьянства, — нынѣ ажъ сердце радуется, коли увидимъ, что на похоронъ и найбѣднѣйшого человѣка идетъ множество людей, всѣ цѣлковито тверезыи, а никто и не думаетъ о горѣлцѣ, но послѣ похорона каждый идетъ до своего дому, выполнивши свой обовязокъ христіанскій. То уже есть старая честнота, бо такъ было изъ первовѣка христіанского, что была любовь, и тогда люди ишли на похороны изъ самой чистой любви. Такъ оно есть межи просвѣщенными народами, и всюда по большихъ мѣстахъ, гдѣ тѣло умершого ближняго отпроваджуютъ до гробу изъ доброго сердца, а никому и на гадку не идетъ, чтобы за то належался якій напитокъ.

Говорятъ, что отъ того часу, якъ стали люди читати русскіи книжки и газеты, заводится между ними по громадахъ истинная христіанская любовь. Въ одномъ селѣ недалеко границы упало несчастье на одного немающого а честного господаря, что злодѣи добылися до стайни и забрали ему двѣ пары коней своего хова, добре перезимованныхъ, на самую весну. Господарь, вставши рано, засталъ выломанную стѣну, а за коньми и слѣдь загинулъ. Ходил, пыталъ, еще и доложилъ гроши, кони якъ камень въ водѣ пропали. Уже неборакъ ишолъ до мѣста брати у жида грошей на лихву, коли его здыбалъ человѣкъ и повѣдаетъ: “А то бы, куме, не соромъ былъ, чтобы вы ишли до жида пожичати грошей? Або-жъ въ нашомъ селѣ уже грошей нема? Есть нас двѣста господарей, я самъ дамъ что змогу, я знаю, что и другіи дадутъ, скинемся на васъ, бо знаемъ, что вы того варты. Може колись намъ отслужите”. И коли въ недѣлю по Службѣ люди стали коло церкви, то сей человѣкъ такъ промовилъ: “Панове громада! Одинъ громаду не запоможе, а громада одного запоможе. Упало на Павла несчастье, та уже ишолъ до жида брати гроши на лихву. То бы соромъ былъ нашой громадѣ. Або же то мы не христіане? Та мы бы дали нашому брату пропасти? Чи-жъ то намъ богато упадетъ, якъ скинемъ по ринскому или что, и купимъ ему худобу, чтобы малъ чѣмъ обвесноватися. Онъ служилъ громадѣ (былъ присяжнымъ) и вартъ того!” Было чтось двохъ такихъ, что посмѣхались на тѣ слова бо, всюда куколь между пшеницею муситъ быти, но честныи газды зайшли до школы, учитель взялъ паперъ и перо, а каждый записовалъ, сколько даетъ. До годины, та уже стояло записанныхъ 135 зр., давали, якъ была чія сила. Одинъ записалъ 2 зр., другій 1 зр., третій 50 кр., а одинъ чи два дали по двѣ шестки. Досыть, что во вторникъ Павло доложилъ что малъ своего, купил снова двѣ пары молодыхъ кониковъ, и обвесновался ними безъ ласки жидовской. Онъ сей паперъ собѣ переховуетъ на памятку, и правда, что варто его переховати, бо то у насъ въ Галичинѣ може первый примѣръ христіанской любви такой якая была изъ первовѣка межи христіанами, что всѣ себе въ несчастью щиро ратовали. То не то, что где-куда изъ чужого несчастья еще тѣшатся. Коли хата горитъ, онъ не хочетъ ратовати, если видитъ, что до его хаты далеко, и вѣтеръ туда не тягнетъ; станетъ, заложитъ руки, тай дивится у поломень, якъ праця его сосѣда горитъ. Останется вдова по смерти человѣка съ дѣтьми-сиротками, онъ не пожалуетъ ей, пье не горѣлку а ей кровь на похоронѣ, а прійдетъ вдовѣ-сиротамъ дати плуга или боронъ, то онъ правитъ отъ ней больше, якъ отъ пана или жида. Отъ недоброй науки и пьянства затвердло сердце не одного хоть и доброго человѣка, упала честнота въ народѣ; пропадетъ горѣлка, обновятся люди. Библія, что у насъ будеть въ каждой хатѣ, поднесетъ наши сердца до Господа Бога, научитъ насъ любити ближняго, и будетъ любовь, будетъ милосердіе, будетъ пріятельство и единство, будутъ всякіи красныи христіанскіи честноты.

Каждый членъ Общества им. Качковского маетъ старатися о то, чтобы всѣ красныи христіанскіи честноты межи народомъ коренилися на мѣстѣ давныхъ недобрыхъ и поганыхъ звычаевъ. Прійдетъ часъ, что члена Общества им. Качковского уже по первомъ словѣ будетъ можно роспознати между другими людьми яко честного и свѣтлого человѣка.

Прекрасную цѣль, якую собѣ Общество им. Качковского заложило, оно головно осягнетъ тѣмъ, что выдаетъ популярныи т. е. простонародныи поучительныи а дешевыи книжочки о религіи, о обычайности, о всякой наукѣ, о господарствѣ, и повѣсти забавныи и веселыи.

Тото уже добре розумѣете, что дабы простый человѣкъ перенялъ якую-нибудь науку, то ему писати треба такимъ языкомъ, якимъ онъ самъ говоритъ, бо высокоученого языка онъ не порозумѣетъ. Для того-то люди наши полюбили собѣ тѣ наши русскіи газеты, что пишутъ по просту, вправдѣ чистымъ русскимъ языкомъ, но такимъ, чтобы и малая дитина порозумѣла и изъ того пожитокъ мала. А книжочки тѣ, что Общество им. Качковского выдаетъ не могутъ быти дорогіи, бо треба чтобы и найбѣднѣйшій могъ собѣ ихъ купити за зр. на рокъ, чтобы и заробникъ и школярникъ малъ собѣ что перечитати, накормити свою душу, просвѣтити свой умъ, загрѣти свое сердце. А чтобы не повторялось все одно, чтобы читателямъ не наскучилося, то тѣ книжочки пишутъ о всѣлякихъ рѣчахъ: одна пишетъ и толкуетъ о святыхъ справахъ, другая о господарствѣ, третья о правахъ, иная знова книжечка смѣшна, чтобы служити до забавы и розвеселенья.

Общество им. Качковского занимается также основаніемъ читалень и публичными преподаваніями (отчитами). То великая рѣчь тѣ читальни. У просвѣщенныхъ народовъ въ каждом мѣстѣ, въ каждомъ селѣ, есть читальня. А закладаютъ ею такъ, что господари что-року складку робятъ чи по ЗО кр., чи по 50, якъ до великости громады, или и по ринскому и больше, и наймаютъ собѣ хату, справляютъ столы и кресла и шафы и записуютъ собѣ всякіи газеты и книжки, и каждый члепъ, коли хочетъ, идетъ собѣ и читаеть. А вечерами сходятся, прикажутъ собѣ дати пива или чаю, попиваютъ, читаютъ, розмовляютъ. Будетъ такій день, что якійсь ученый изъ между нихъ самыхъ или якій чужій пріѣдетъ и замовитъ напередъ, что дня того а того будетъ преподаваніе. То оголосится по мѣстѣ чи селѣ, и на тотъ день и на тую годину сходятся всѣ, позасѣдають, а ученый займаетъ первое мѣстце и преподаетъ науку о такомъ предметѣ, что онъ его добре изглубилъ, вотъ напримѣръ, о касахъ пожичковыхъ, якъ ихъ устроити, о господарствѣ, о садоводствѣ, о пчеловодствѣ, о худобѣ, или будетъ читати что изъ якихъ книжокъ, о словесности и т. д. Якъ онъ свое закончитъ, тогда начинаются о томъ розговоры, и такимъ способомъ, рѣчи еще лучше разъясняются, а люди маютъ изъ того великій пожитокъ. И у насъ ѣздятъ теперѣшними часами по селахъ практичныи господари даже на коштъ краю, и люди, якъ уже такій оголосит коли пріѣдетъ, собираются въ читальняхъ, а онъ имъ преподаетъ всякіи науки о поли, о плугахъ, о машинахъ, о худобѣ и ей расахъ, о збожу, объ огородовинѣ, о садовинѣ и всячинѣ. Черезъ то послѣдними лѣтами поднеслася господарка и люди прійшли до болынихъ маетковъ. Но люди наши не всюда идутъ его послухати, а въ многихъ селахъ говорятъ: “я лучше знаю, якъ онъ, кобы лишь Богъ добрый часъ далъ!” — а все для того, что у нашихъ людей еще не розбудилося замилованіе до науки.

Каждый членъ Общества им. Качковского маетъ доконечно постаратися, чтобы въ его мѣстѣ чи селѣ заведена была читальня.

Общество им. Качковского занимается дальше основаніемъ Обществъ тверезости. О томъ богато нема вамъ что толковати, якой великой ваги есть у насъ твсрезость. Досыть лишь сказати, что у насъ каждого року половина или больше всего хлѣба, что эемленька уродила марновалося на горѣлку. Черезъ горѣлку упала вѣра, поупадали церкви, позавалювалися хаты, позаростали бурянами найбуйнѣйшіи огороды, нужда и недостатокъ, и грѣхи всякіи вселилися въ мѣста и села, а жидова за помощью горѣлки запановала и розгордѣла до такой степени, что Русина не называла уже человѣкомъ, но, выбачьте — свинею! Не было горьшой кары Божой, не было горьшой неволи, якъ пьянство!

Что то за святая рѣчь тверезость, познати уже ньшѣ, где люди спознали свой блудъ, спамяталися и послюбовали. Тамъ уже каждого року остаетъ грошъ въ селѣ, прибываютъ до села всякіи порядки, а лихва, что передше якъ вельможная пани ходила по селу, марнѣла, изсохла и утѣкаетъ изъ села, идетъ куда-инодѣ людей дурити. Просвѣщеніе — то подстава нашого добра, то фундаментъ, на которомъ Русь колись станетъ и богатою и славною на весь свѣтъ!

Каждый членъ Общества Качковского повиненъ не лишь самъ слюбовати отъ горѣлки и пьянства, но маетъ доконечно старатися, чтобы въ его мѣстѣ, чи селѣ завязалось Общество тверезости, чтобы была книга тверезости, и чтобы до ней вписовались всѣ, что послюбуютъ; маетъ также уважати, чтобы тѣ слюбовали, не впали назадъ въ тотъ грѣхъ, но чтобы твердо устояли въ добромъ своемъ постановленію.

Общество им. Качковского маетъ также на цѣли основовати громадскіи кассы пожичковыи и ссыпы збожа. Мы черезъ то стали бѣдными, любезны братья, что николи вчера и нынѣ не памятали о завтрѣ. Якъ гаразд — гуляй, якъ нема — бѣдуй, иди до жида, бери на “боргъ”. Другіи народы богаты не лишь по мѣстахъ, но и по селахъ, маютъ свои великіи капиталы и каждого року ихъ умножаютъ. Великимъ, дуже великимъ добродѣйством для громады есть громадская касса пожичковая, где ею розумныи люди заложили и добре нею орудуютъ. Великіи капиталы робятся изъ самыхъ малыхъ крайцаровъ. Изъ хмары падаютъ дробненькіи каплинки дощу, а они зрываютъ потомъ мосты и ряутъ береги. Громада великій человѣкъ, а крайцаръ великая сила. Подумайте собѣ: Если бы якая щирая душа была порадила нашимъ громадамъ еще въ 1848 г., коли пала неволя изъ рукъ нашихъ: “Люди, на памятку той святой свободы поставьте собѣ не лишь крестъ, но еще и другій безсмертный памятникъ, зробѣтъ установу, чтобы отъ каждого нумера что-тыждня по крайцару каждый господарь чи господыня приносили до кассы”! Если бы люди были той рады услухали, и каждый бы приносилъ по крайцару на тыждень, и то было бы давалось на 5 процентъ, нынѣ наши громады уже мали бы значныи маетки, и лихва не была бы забрала столько русской земли. Вотъ вырахуймо на примѣръ, то рахунокъ покажетъ, что громада изъ 300 нумеровъ такимъ способомъ, складаючи крайцары и даючи на 5 процентъ, мала бы до теперь въ своей кассѣ уже около 10,000 зр. Громада, маю чи въ своей кассѣ такій капиталъ, уже на все забезпечена отъ лихвы, а грошъ николи не перестаетъ рости, бо чтобы люди и якъ збогатѣли, всетаки найдутся такіи, что пожичатъ якъ не на такій, то на меньшій процентъ. Но у насъ богато еще треба лѣтъ, закѣмъ процентъ уменьшится, хоть бы всѣ люди прійшли до того розуму и всюда собѣ позакладали пожичковыи кассы. Якъ мы теперь кажемъ: кобы то кто еще въ 1848 року, якъ въ первомъ року свободы, былъ насъ принукалъ до заложенья пожичковой кассы, счастливы были бы и мы и наши дѣти и не былъ бы нигде пропалъ для Руси ни одинъ моргъ поля, — такъ мы собѣ нынѣ маем сказати: Отъ теперь берѣмся всѣ громады до заложенья пожичковыхъ кассъ! Для веденья такихъ кассъ треба выбрати порядныхъ, честныхъ и народолюбивыхъ людей, чтобы ними орудовали по правдѣ, съ всякими документами, чтобы проценты ишли и снова чтобы давалися на процентъ. Где нема ніякого громадского маетку, тамъ складати что-тыждня по крайцару отъ нумера и давати на процентъ! За колька лѣтъ не знати откуда возьмутся сотки и изъ роспродажи своихъ книжочокъ, а снова добровольныйи складки собираются ревными русскими народолюбцями, чтобы наше Общество здобылось на властный домъ. Есть также и такіи патріоты, что на наше Общество зробили легаты, т. е. за житья или присмерти записали для него большіи суммы. Каждый крайцаръ, якій лишь до Общества приходитъ, записуется, на что его обернули, и изъ того на загальномъ собранію здается рахунокъ, а все, что Общество собѣ справитъ, напримѣръ библіотека, шафы, сголы, кресла, склады паперу и выданный Обществомъ книжки, ведля параграфа 4 статута въ инвентарь, такъ что каждого часу можно переглянути весь маетокъ Общества.

Вотъ якая прекрасная цѣль нашего Общества и якими средствами мы ту цѣль осягнути маемъ! Тою-то прекрасною цѣлью повинны всѣ мы Русины перенятися и ведля силъ нашихъ до того причинитися, чтобы Общество наше якъ найбольше членовъ числило, чтобы якъ найбольше гроша до кассы вплывало и чтобы каждый могъ достати что-року наибольше книжочокъ.

Каждый членъ Общества им. Качковского, что сложитъ ринского, достанетъ сейчасъ грамоту, которая посвѣдчаетъ, что онъ есть записанный между членами. Тую грамоту повиненъ каждый собѣ дати за шкло оправити и повѣсити подь образами. На той грамотѣ стоитъ по углахъ золотыми буквами выписано: “Молися, учися, трудися, трезвися!” То золотыи слова, ботъ отъ нихъ благословенье Божое приходитъ въ домъ. Коли поглнешь на тѣ слова, подумай о нихъ, якъ бы тобѣ часомъ, борони Боже, якая нездалая гадка прійшла. Кто Богу служитъ, молится, Письмо святое читаетъ, въ того хатѣ самъ Богъ пребываетъ; кто любитъ науку, тому бѣда ничего не зробитъ; кто трудолюбивый, тотъ не будетъ голодный, ни обдертый, бо свое добро съ каждый днемъ умножитъ, если при томъ будетъ и тверезый. Подумайте собѣ про Качковского, что его портретъ на вашой грамотѣ, что и онъ былъ бѣдный, но изъ малыхъ крайцаровъ черезъ працю, ощадность и тверезость доробился великого маетку и обдѣлилъ нимъ цѣлый галицко-русскій народъ, бо изъ его ласки выходили газеты и книжки, что отвирали людямъ очи и приводили всѣхъ насъ Русиновъ до розуму, до познанья своего достинства, до народолюбія!

Якъ то красно, якъ мило вступити до хаты честного письменного газды! Прійшовши, якъ лишь увидишь грамоту Общества им. Качковского, уже знаешь, что ты не въ хатѣ неука, простака, пьяницѣ, но въ хатѣ щирого и образованного Русина-народолюбця, что маетъ Бога въ сердцю, что шануетъ и плекаетъ науку, что мерзится пьянствомъ и роспустою. Поглянешь по хатѣ, а увидишь шафку чи полицю съ всякими русскими книжками, сядешь въ такой хатѣ и мило забавишься, бо то уже не такіи люди, якъ давно были, но то уже такіи, якъ и въ другихъ просвѣщенныхъ краяхъ.

Треба также дальше знати, что членами Общества суть не лишь тѣ, что дали ринского на рокъ, но и такіи, что своимъ высшимъ станомъ или высшою наукою и народолюбіемъ на то заслужили, чтобы ихъ Общество своими членами именовало. Такіи члены называются членами почетными. Каждый же, что впишется и ринского на рокъ дастъ, называется дѣйствительнымъ членомъ. Но членомъ нашего Общества не можетъ быти человѣкъ, что не маетъ доброй славы, хоть бы и якіи гроши давалъ, бо то есть Общество самыхъ честныхъ людей. Кто былъ въ криминалѣ за злодейство или за обманство, кто не маетъ добрыхъ обычаевъ, напримеръ не добре съ женою живетъ, съ сосѣдами бьется, напивается, волочится где не потреба, — такій не можетъ быти нашимъ членомъ, а если бы и вписался, а потомъ о томъ донесли Обществу, то его вымажутъ изъ книги Общества. Кто разъ уже впишется, повиненъ каждого року вкладку 1 зр. точно присылати, бо если черезъ два роки не пришлетъ, то его также вымажутъ изъ книги. Мы не надѣемся, чтобы такіи между нами были. Кто разъ розлюбуется въ томъ Обществѣ, певно изъ него самъ не схочетъ выступити, ба еще прнкажетъ своимъ дѣтямъ, коли уже будѣтъ умирати, чтобы остались въ томъ Обществѣ.

Статутъ нашъ еще выразно выписалъ въ парагргафе 10 всѣ обовязки членовъ, а есть тѣхъ обовязковъ ажъ десять:

1) Каждого року по ринскому платити.

2) Старатися о позысканье новыхъ членов для Общества. То дуже важная вещь! Якъ, любезныи братья, апостолы ходили по свѣтѣ и всѣхъ, кого здыбали, учили и запрошовали до принятія вѣры христіанской, такъ каждый членъ Общества, съ кѣмъ чужимъ лишь здылется, повиненъ заразъ пытатися: “чи есть у васъ въ вашомъ селѣ члены Общества им. Качковского?” Если вамъ скажутъ, что нема, ростолкуйте имъ, что то грѣхъ, чтобы наши люди не знали своего власного добра, чтобы не старалися о просвещенье, о духовную забаву, и принукайте ихъ, скажите имъ, чтобы вписалося хоть нѣсколькихъ, а что-найменьше, чтобы вписался хоть тотъ, съ которымъ будете говорити; найважнѣйшіе, чтобы одинъ вписался, за нимъ потомъ пойдутъ другіи. Каждый членъ, старающійся о позысканье большого числа членов, служитъ не лишь народу, но и самому собѣ, бо-жъ чемъ больше ринскихъ, тѣмъ больше книжочокъ.

3) Каждый членъ Общества нашего маетъ словомъ и дѣломъ заохочувати каждого до школьной и до всякой доброй науки и подавати помощь бѣдной школьной молодежи, очевидно молодежи русской. Кто самъ уже позналъ, что человѣкъ безъ науки якъ тѣло безъ души, повиненъ старатися каждого до науки заохотити и наклонити, а то не лишь словомъ, но и дѣломъ. Кто маетъ свои дѣти, повиненъ ихъ посылати до школы и до церкви на катехизацію, приходити на испыты, заохочувати и дѣтей и родителей до школы, каждому толковати, якимъ великимъ даромъ Божимъ есть знанье письма, что то ключъ до всякой науки и до всякого добра, всякому показовати и читати книжки свои и ширити въ своемъ мѣстѣ или селѣ просвѣщеніе ведля своихъ силъ. Каждый членъ Общества им. Качковского повиненъ также памятати и о той молодежи, что учится въ высшихъ школащ и тяжко бѣдуетъ, и чи при колядахъ, чи при якой иной способности, напримѣръ при праздникахъ, при весельяхъ, заохотити другихъ, чтобы кинули по грошику для бѣдной русской учащейся молодежи. Такимъ способомъ крайцары, собранныи въ каждомъ селѣ, поратовали бы нашихъ дѣтей, что на то учатся, чтобы колись быти просвѣтителями и заступниками нашего русского народа.

4) Членъ Общества им. Качковского маетъ быти для другихъ темныхъ и неписьменныхъ людей свѣтлымъ примѣромъ добрыхъ обычаевъ. Перед всѣмъ повиненъ онъ выкоренити поганый и дикій звычай, что у насъ дуже вселился, съ тѣмъ “матеркованьемъ”. Хрань Боже, чтобы изъ его устъ и изъ его, дома такое поганое слово выйшло! Но и другихъ словъ поганыхъ и не людскихъ, простыхъ, николи не повиненъ уживати членъ Общества им. Качковского.

5) Членъ Общества им. Качковского, якъ уже выше сказано, не смѣетъ и самъ напиватися, и повиненъ другихъ отъ пьянства отводити, а заводити въ своемъ мѣстѣ, чи селѣ Общества тверезости.

6) Членъ Общества им. Качковского маетъ быти для всѣхъ добрымъ примѣромъ трудолюбія, порядка, чистоты, господарности и ощадности, т. е. николи не дармовати, но все чтось робити, не собѣ, то идти на заробокъ, роботы николи не стыдатися, противно роботою величатися. Есть, Богу дяковати, у насъ много такихъ господарей, что шануютъ и высоко цѣнятъ каждую свою годину, бо час — то грош; и такими мы всѣ повинны быти. Якъ вотъ муравель николи не спочиваетъ, такъ каждый изъ насъ повиненъ трудитися, бо трудъ — то наша слава, наша утѣха и наше здоровье. Мы собѣ спочиваемъ лишь въ недѣлю и въ свято, честно забавляючися съ нашими сосѣдями по цѣлотыждневой працѣ.

Нашъ русскій народъ любитъ дуже чистоту. Ажъ сердце радуется, вступивши на обыстье и до хаты порядного господаря, порядной господыни. Якъ хата чисто вымащена, выбѣлена, все чисто вымыто, все на своемъ мѣстцѣ, всюда ладъ, — ажъ любо вступити. То слава господыни! А слава господаря на гумнѣ, въ стайняхъ и на пасѣцѣ, въ саду, всюда куда обернутися, все господарство, якъ тѣ колесцята въ годиннику, такъ порядно уложено. Но есть у насъ господари, что опускаются и не дбаютъ, въ хатахъ ихъ чорно, волгко, нечисто, негарно, всюда смѣтье, кириня, бо и господарь и господыня не дбаютъ о свою честь. Для такихъ повиненъ членъ Общества нашего быти примѣромъ, и добрымъ словомъ принукати ихъ до чистоты и порядка, до господарности и до ощадности.

7) Членъ Общества им. Качковского маетъ возбуждати и крѣпити въ народѣ почитанье права, и послушенство для законовъ. Каждый, кто живетъ въ державѣ, повиненъ знати, что держава стоитъ правами и что каждый муситъ правамъ повиноватися. Мы живемъ въ державѣ конституційной, где всѣ права ухваляются депутованными изъ краевъ, якъ оно есть найлучше, найрозумнѣйше и найсправедливѣйше, и аж тогда цѣсарь ихъ затверджуетъ. Правъ тѣхъ слухати и имъ повиноватися не лишь изъ мусу, но изъ доброй охоты — то обовязокъ каждого австрійского обывателя. Въ томъ направленію повиненъ каждый членъ нашего Общества еще и другихъ обучати.

8) О читальняхъ уже была выше бесѣда, что каждый членъ нашего Общества маетъ старатися, чтобы читальня была въ каждомъ мѣстѣ и селѣ, а кто знаетъ якую практичную на уку, повиненъ въ тѣхъ читальняхъ держати преподаванья или отчиты, чтобы просвѣщенье ширилося между народомъ.

9) Членъ Общества им. Качковского повиненъ старатися также о всякіи улучшенья въ господарствѣ. Русскій народъ изъ давна былъ и есть господаремъ, но господарка у насъ еще на низкой степени. Найнизше стоитъ у насъ садоводство. Коли у другихъ народовъ выглядаютъ села якъ сады и садовиною всѣ дороги пообсажованы, то у насъ по селахъ или цѣлкомъ пусто, или росте садовина дикая, колющая, простая. Каждый членъ Общества нашего повиненъ изъ книжочокъ научитися множити садовину, заложити у себе школку, облагородняти дички, т. е. дружити, щепити, очковати, и того самого другихъ научити, а розмноживши богато садовники, или другимъ дармо давати или дешево оппродовати. Также старатися маетъ каждый членъ нашего Общества, чтобы публичныи и пустыи мѣста, на примѣръ кладбища, дороги и проч., были обсажены если не садовиною, то хоть ладною дикою деревипою.

10) Членъ Общества им. Качковского повиненъ до всего мати цѣкавость и старатися все улучшити. У нашихъ людей уже дуже здробнѣла и звелася худоба. Другіи народы позаводили собѣ лучшіи расы, то и намъ бы о то постаратися, а до того помощь намъ дати маетъ и министерство земледѣлія. Лишь бы дати якій знакъ житья, а намъ помогутъ до розмноженья лучшой расы худобы и пришлютъ, что потреба. Тамъ не отворяютъ, где никто не колтаетъ. Заколтаймо, а отворятъ! Также и пчолка наша вымагетъ теперь уже того, чтобы таки розумнѣйте съ нею обходитися. Нашъ край въ медъ и воскъ богатый, отъ насъ изъ давна вывозили его до другихъ краев. Теперь въ другихъ краяхъ поднеслося пчоловодство, и они уже нашего меду не столько потребуютъ, что давнѣйше. Такъ напримѣръ въ Моравѣ сорокъ лѣтъ тому назадъ дуже маленько было пасѣкъ, и тѣ, что были, не достарчовали столько меду и воску, сколько край потребовалъ. Повсталъ тамъ человѣкъ ученый, Живанскій, зробилося Общество, позаводилися всюда лучшіи уліи и всякіи приряды, и уже за нѣсколько лѣтъ пасѣки росширилися, и Морава уже нынѣ чужого меду не только не купуетъ, но еще свой медъ до Пруссъ продаетъ. Якъ для нашихъ людей потребна наука лрактичного пчоловодства, такъ и во всякихъ другихъ галузяхъ господарства треба богато вѣдомостей, чтобы изъ земленьки нашей больше пожитку добыти, якъ до теперь добывалося. Наши люди повинны уже братися и до промысла и до торговли, наши дѣти повинны учитися всякого ремесла, бо-жъ и не змѣститися всѣмъ на грунтѣ, по селахъ нашихъ и мѣстахъ повинны всюда заводитися крамницѣ, чтобы нашъ народъ до торговли заохотился и чтобы добробытъ цѣлого народа нашего поднесся.

Каждый членъ Общества им. Качковского повиненъ тѣ всѣ обовязки заховати и всѣми силами старатися, чтобы добро духовное и богатство народа все умножалося и росло.

Ростолковавши лишь найважнѣйшіи параграфы, где говорится о цѣли Общества, о средствахъ и о обовязкахъ членовъ, думаемъ, что не одного заохотимъ до вступленія въ наше Общество, и просимъ всѣхъ теперѣшнихъ нашихъ членовъ, чтобы постаралися познакомити съ такой великою цѣлью Общества им. Качковского всѣхъ своихъ знакомыхъ, честныхъ и розумныхъ людей, чтобы число нашихъ членовъ росло и увеличивалося, чтобы пдосвѣщеніе а съ нимъ и обычайность и добро народа и его честь и слава также умножалися въ краю и цередъ лицмеъ всего свѣта.

Кому то изъ насъ Русиновъ не извѣстна пѣснь св. Пророка Исаіи, что ею въ церкви люди спѣваютъ на навечерницѣ на Рождество, на Іорданъ и на Благовѣщеніе! Чтось дивного въ той пѣсни, чю даже по тѣхъ парафіяхъ, где люди при Службѣ Божой еще не научены спѣвати, таку ту пѣснь всѣ вразъ на весь голосъ спѣваютъ:

“Съ нами Богъ, разумѣйте языцы, и покаряйтеся, яко съ нами Богъ!”

Ой, бо наша русская доля была такою, якъ давными вѣками доля израильтянъ, коли розбили ихъ царство, и они упали въ неволю язычниковъ (погань). Язычники забрали имъ ихъ золото и серебро, розвалили ихъ святыню, зрабовали имъ ихъ добро, и израильтяне ишли звязанными, зневаженными, босыи и голодныи въ тяжкую неволю, и ничого не несли съ собою, лишь Божіи книжки свои и вѣру въ сердцахъ своихъ. А пророкъ ихъ Св. Исаія середъ той тяжкой неволи малъ столько смѣлости сказати тѣмъ, что ихъ мучили:

“Могущіи покраяйтеся, яко съ нами Богъ!” “Аще и паки возможете, и паки побѣждены будете, яко съ нами Богъ!”

А слова тѣ маютъ розумѣтися такъ: “Не убьете вы насъ вороги, хотя вы себе маете за якихъ сильныхъ, за могущихъ и непобѣдимыхъ! Еще вы мусите намъ покоритися, и хоть на якійсь часъ возьмете верхъ надъ нами, то таки прійдетъ нашъ день, что мы васъ снова переможемъ.

И коли ту чудную пьснь спѣвала наша Русь еще въ часѣ тяжкой неволи, то тогда хоть при томъ набоженствѣ забывала она, что она невольна, и подносился ей духъ. Мы вѣрили: съ нами Богъ отецъ нашъ, — великое Его милосердіе! Онъ не дастъ намъ загибати, дождемся свободы, дождемся добра, дождемся побѣды надъ мучителями нашими, дождемся славы нашой!

Такъ спѣвали, такъ надѣялися и тѣ, что на кладбищѣ ихъ могилы уже давно замуравилися или поросли корчами и бурянами, отцы и дѣды, матери и бабы наши! Столько имъ отрады было, что въ той пѣсни, а они дождались свободы, улегли въ гробъ еще за твердого ярма!

Прійшолъ нашъ часъ, и могущіи покорилися, а мы, дѣти и внуки тѣхъ, что въ старыхъ могилахъ ихъ кости почиваютъ, уже нынѣ независимы, отъ могущихъ, сами свои господари на землѣ праотцевъ нашихъ. Никто насъ не будитъ, никто насъ не тягнетъ изъ постели на роботу, мы свобоны!

Спѣваючи теперь пѣснь “Съ нами Богъ разумѣйте языцы!” не думати намъ уже о тѣхъ что надъ нами пановали, чтобы ихъ покорити бо они зровналися съ нами, но о томъ, что намъ робити бы, чтобы по правдѣ былъ съ нами Богъ, бо якъ съ нами будетъ Богъ, нема силы, чтобы насъ перемогла.

Пускаючи ту книжонку отъ Общетсва им. Качковского въ міръ Божій, мы написали на ей чолѣ: “Съ Богомъ! До великого дѣла просвѣщенія нашего народа мы положили надѣю на “помощь нашу отъ Господа сотворшаго небо и землю”. Мы беремся ставити дальше новый будынокъ, новую Русь, свѣтлую, честную, ученую на мѣстце старой темной, невольной, зневаженной, пьяной...

Но насампередъ положимъ подъ то глубокій фундаментъ, а твердый, — фундаментомъ же тѣмъ будетъ наша вѣра! Русь наша за первовѣка стояла и стоитъ вѣрою своею. Церковь наша была тою крѣпкою стѣною, отъ которой отбивалися всякіи напасти вражіи, якъ волны морскіи отъ скалы. Вѣра и церковь русская повинны каждому Русину быти найдорожшою спадщиною по отцахъ, по дѣдахъ нашихъ. Но вѣра у неученого человѣка иная, а иная у ученого, свѣтлого христіанина.

Неученый вѣритъ слѣпо, и до вѣры своей онъ привязанъ лишь такъ, якъ до другихъ своихъ народныхъ обычаевъ. Ученый свѣтлый христіанинь розумѣетъ свою вѣру, и въ вѣрѣ его нема пустыхъ забобоновъ, якъ то часто бываетъ у неученого. Мы повинны быти свѣтлыми христіанами!

Погляньмо на свѣтъ Божій. Много на немъ народовъ и много вѣръ. А въ каждомъ народѣ суть богатыи и бѣдныи, славныи и безчестныи люди, суть цари и воеводы, и урядники и войсковыи, и купцы и мѣщане, и господари-хлѣборобы, и заробники и жебраки. Но чтобы зайти, где хочемъ, всюда найдемъ людей съ сердцемъ, что ихъ потягаетъ до Бога, что рады бы съ Богомъ соединитися, что вѣруютъ въ вѣчное житье, которое маетъ наступити по смерти тѣла нашего. А тѣ мудрагели, что чватнятся тѣмъ, что у нихъ вѣры нема, не говорятъ правды; они говорятъ языкомъ, они сами себе обманюютъ, бо сердце ихъ чувствуетъ то самое, что и сердце каждого даже дикого человѣка, что есть Богъ творець и судія!

Мы говоримъ: у насъ есть вѣра, та еще вѣра православная. Мы встаемъ рано и молимся, мы постимъ посты, мы въ недѣлю-свято идемъ до церкви, а въ церкви мы слухаемъ святыхъ Божихъ словъ и науки. Мы воздыхаемъ и постановляемъ себѣ такъ жити, якъ учитъ насъ слово Божое и душпастырь, но мы выходимъ изъ церкви и поглянемъ на свѣтъ, а уже мы забыли за наши постановленія, подобно якъ тотъ что ему чтось надъ ранкомъ снилося, а онъ раптомъ збудился и не можетъ сну своего позбирати, забылъ, что ему снилося. Такъ неразъ здается, что человѣкъ съ инымъ сердцемъ стоитъ въ церкви, а съ инымъ выходитъ изъ церкви, и еще съ инымъ будетъ за нѣсколько годинъ по набоженствѣ.

Для того то не дивно, что подыбуемъ въ свѣтѣ людей, что идутъ до церкви, молятся, постятъ, а при томъ всемъ кривдятъ и зневажаютъ ближнихъ, крадутъ, ошукуютъ, пьяничаютъ. Якъ же Вы неразъ найдете старшихъ братей церковиыхъ, что, здается, найпобожнѣйшіи въ цѣлой парафіи, а они вотъ изъ призбиранныхъ на церковь крайцаровъ впускаютъ где что до своей мошонки на горѣлку, на пиво; вы найдете человѣка, что, коли идетъ коня красти, впередъ помолится и перекрестится; и такого найдете, что дастъ на Службу Божу въ томъ памѣренію, чтобы Богъ помстился на его непріятелю.

Вотъ и что то такое? У насъ есть вѣра, но нема религіи; у насъ есть страхъ Божій, но любви Божой нема; у насъ суть святыи слова, по святыхъ дѣлъ мало; у насъ Христосъ есть на языцѣ, но въ дѣлахъ нашихъ его нема; мы зовемся христіанами, а жіемъ по погански.

Коли въ первыхъ вѣкахъ вѣры христіанской найбольше выкрещовалося изъ жидовского народа, и тѣ, что изъ жидовъ стали христіанами, найсильнѣйше вѣру христіанскую росширяли, нынѣшиими часами не чувати, чтобы жиды забагали крещенія, хоть ихъ такое огромное множество между нами. Для чого оно такь? Бо вѣра христіанская попсувалася.

Поспитаймо жида: “Чому ты не выкрестишься? Тажь наша хрпстіанская вѣра лучша!” Что онъ на то скажетъ? “Я не учился вашой вѣры, то я ей не знаю. Я лишь вижу ваши христіанскіи дѣла. Я вижу, что вы за ничого не маете заповѣли Божіи, всѣ, якіи лишь суть. Мы, жиды, твердо заховуемъ нашъ шабасъ, наши свята, а что есть ваша недѣля? До церкви звонятъ, а ты идешь или ѣдешь на торгъ! Въ недѣлю, въ свято, на мѣстѣ ярмарокъ, тяжко перепхатися! Якая же ваша вѣра въ Бога, коли у васъ нема часу Ему хоть лишь разъ на тиждень честь и хвалу отдати? Прислухайтеся, якъ на тѣхъ торгахъ люди божатся, кленутся, чтобы одинъ другого ошукалъ! То уже жидъ, якъ жиду что пропадаетъ, не потребуетъ клястися, жидъ жиду вѣритъ на слово. Жиды шануютъ родителей, а у васъ христіань тато позываетъ сына до суду, что сынъ не хочетъ тата шановати или ѣсти ему дати. Жиды съ женами своими добре жіютъ, а вашъ христіанинь жену свою маетъ горьше наймички, зневажаетъ, бьет. Жидъ не лежитъ въ ровѣ пьяный, не пропьетъ своей хаты, а у васъ христіанъ пьянство належитъ до вѣры вашой; безъ пьянства нема набоженства, нема крестинъ, нема веселья, нема похорона. Жидъ, якъ поститъ, не ѣсть цѣлый день ничого, и капли воды не напьется; у васъ постъ начинается полоканьемъ зубовъ горѣлкою, а по томъ полоканью не одинъ трафитъ до дому, не одинъ перележитъ и добу въ корчмѣ. Ваша вѣра не чиста, не розумна, не добра, для того я таки останусь жидомъ, а не выкрещуся”!

И правду, чистую правду сказалъ жидъ.

Но чи по правдѣ вѣра наша недобрая? О нѣтъ, христіане, вѣра наша святая, чистая, и добрая, и розумная, но мы и недобрыи и нерозумныи. Мы занечистили и зганьбили вѣру нашу нашими нерозумными дѣлами, забобонами, темнотою. Мы сами даемъ вѣру нашу на посмѣховище.

Мы зовемся православными христіанами, по мы слѣпыи, и не знаемъ, что стоитъ написано въ святомъ Письмѣ. Мы даже не знаемъ, что то есть святое Письмо, кто его написалъ, изъ якихъ книгъ оно складается, якая въ немъ наука?

Мы православны, и величаемся тѣмъ противъ Лютровъ, которыхъ мы маемъ занайгоршихъ, а у Лютровъ каждый человѣкъ муситъ быти письменный, въ каждой хатѣ муситъ быти библія, и каждую недѣлю муситъ господарь своимъ дѣтямъ и челяди читати и выкладати слово Божое. Не вѣрите, зайдите до первой-лучшой лютерской колоніи, а переконаетеся о том. У Лютровъ полюбится парубокъ съ дѣвчиною, то на знакъ вѣчной любви и вѣрности онъ сейчасъ собѣ мѣняютъ библіи: онъ даетъ ей свою библію съ своимъ именемъ, она ему свою съ своимъ. Та библія, то слово Божое, вяжетъ уже ихъ на вѣки.

Съ библіею своею онъ хоть идетъ до войска, а якъ подивится тамъ на имя своей нареченной, не вознесетъ го охота до ніякой роспусты; она въ дома выглядаетъ своего милого, а не видитъ его, но видитъ его имя на библіи, и уже якъ бы его видѣла не слухаетъ другого, не дастся на подмову, бо она уже съ своимъ милымъ связан асловомъ Божимъ.

Якій прекрасный то звычай, якій святый! А у насъ парубокъ полюбитъ дѣвчину, то горѣлка затвердитъ вѣрность. Но горѣлка знова легко и розрѣшаетъ, что вамъ тую правду пишу. Нема что сказати, она горька. Но лѣкари неразъ даютъ горькіи лѣки, чтобы житье человѣка уратовати. Мы повинны собѣ всю правду сказати, чтобы познати нашу нужду, наши грѣхи, и чтобы стати по правдѣ православными христіанами.

Я вамъ списалъ сей красный примѣрь о томъ мѣнянью библій, бо я бы радь, чтобы и между нашими молодцями и дѣвчатами такій прекрасный звычай дался завести. У насъ есть много чистыхъ душъ, но они живутъ въ нечистомъ воздухѣ, бо между темными и лихими людьми. Нынѣ часы уже къ лучшему змѣняются. Народъ нашъ обновляется, пропадаетъ нынѣ за наукою, за книжками, позналъ, что темнота была его найбольшимъ несчастьемъ, что наука есть великимъ добромъ. Народъ нашъ просвѣтится, а съ просвѣщеніемъ очистится и поправится наша вѣра, и изъ такихъ христіань, что нынѣ суть посмѣховищемъ жидовъ, станутъ просвѣщеніемъ по правдѣ православныи христіане.

Вотъ я уже дивлюся духомъ моимъ подъ соломяную стрѣху нашего русского хлѣбороба, что вписался въ члены Общества им. Качковского. Въ его съ верха и съ середины чисто выбѣленной и красно устроенной хатѣ перебываетъ миръ Божій. У него благословеніе Божое и на гумнѣ и на оборѣ и въ коморѣ, плоды трудовъ его, а жена его “яко лоза плодовитая въ странахъ дому его, а сынове его яко лѣторосли масличныя окрестъ трапезы его”.

Недѣлечка — Божій день. Прійшовши изъ церкви, пообѣдавши, они позасѣдаютъ собѣ и занимаются Богомъ. Шесть дней они працювали для тѣла, недѣлечка у нихъ день святый, для души. Нема на свѣтѣ ничого красшого, якъ видѣти такую честную родину, занятую Божимъ словомъ, Божими мыслями! Кто изъ нихъ перечитаетъ псаломъ или что-нибудь изъ Письма святого, а отецъ толкуетъ молодшимъ о Бозѣ, о всемогуществѣ и добротѣ Его, о повинностях христіанскихъ, о вѣчномъ житью. Въ хатѣ тихонько, всѣ слухаютъ, комусь и слеза покотится по лицу, они всѣ вразъ, цѣлая родина, якъ одно сердце, одинъ духъ. Они собѣ сотворили небо на земли, бо они якъ бы бесѣдовали съ Богомъ самымъ, съ ангелами и святыми. Чи можетъ быти большое счастье для человѣка, якъ соединитися съ Богомъ и святыми? И того счастья такой свѣтлой, побожной родинѣ никто не выдретъ, ніякій ворогъ!..

Вотъ и видите, для якой причины мы заложили Общество им. Качковского!

Для васъ, любезныи и честныи русскіи молодцѣ, для васъ, невинного чистого сердца дѣвчата, что вы маете остати незадолго князями и княгинями, ставати съ вѣнцами на головахъ передъ престоломъ Всевышняго Бога, что вы маете незадолго зостати начальниками нового роду, чтобы вы сами были свѣтлыми, по правдѣ православными христіанами, чтобы для васъ вспольной матери нашой, святой Руси, выховали новое, тѣломъ и душею здоровое и свѣтлое поколѣнье, которому не могъ бы уже поругатися жидъ, что вѣра христіанская нечиста и нерозумна.

Для васъ, молодыи отцы и матери, что уже не зазнали неволи и того пониженія достоинства человѣческого, въ якомъ выросли и жили ваши отцы и матери, — для васъ, что вы уже за свободы уродилися, а дѣти ваши плеканы уже молокомъ изъ свободныхъ грудей! О, дайте тѣмъ дѣтямъ свѣтла!..

Для васъ, старшіи, что вы хоть зродилися за часовъ неволи, но и въ тѣхъ часахъ вы научилися прадѣдного руского письма и любите его цѣлымъ сердцемъ, что русская книжка для вамъ есть неоцѣненнымъ скарбомъ, неизреченною утѣхою!

Для васъ, наконецъ, старцы, что вы уже приближаетеся до вечера вашего житья и рады бы покрѣпитися вѣрою, что маетъ васъ завести въ дворы вѣчности...

Для васъ всѣхъ что вы не глубокоученыи, сами не знаете собѣ ростолковати ни Письма Святого ни ніякой глубшой науки, чтобы вы мали все что читати и для души и для тѣла вашего потребное, чтобы и въ нашемъ бѣдномъ станѣ вы могли быти свѣтлыми, побожными христіанами, розумными и честными людьми.

Каждого року выдаетъ Общество им. Качковского одну или больше книжочокъ религійного содержанія. Читаючи такую книжочку, любоватися будете словами, радою и наукою Іисуса Христа, примѣрами апостоловъ и святыхъ угодниковъ Божихъ. За нѣсколько лѣтъ такихъ религійныхъ книжочокъ въ вашей шафѣ или скринѣ или на полицѣ будетъ нѣсколько, будетъ что читати недѣлями, святами по при Письмо святое. Сколько духовного добра изъ того прибудетъ до хатъ вашимъ, сколько благословенія Божого для вашой працѣ коло насущного хлѣба, если все дѣлати будете съ побожнымъ и чистымъ сердцемъ, съ упованіемъ въ доброту и милосердіе Божое!

Въ сей книжочкѣ мы хоть коротенько мусѣли богато рѣчей пояснити, та не стало мѣста для долшихъ духовныхъ статей. Но не можемъ вздержатися, чтобы хоть початку не зробити и не спомнути вамъ о домашной и церковной побожности, якая она у насъ быти повинна?

Я хочу вамъ насампередъ толковати о побожности, якая маетъ быти дома. Вотъ и приходятъ мнѣ на память слова апостола Павла изъ первого посланія къ Солунянамъ, глава пятая и послѣдняя. Если вы купили уже библію, найдите собѣ ту главу, та тамъ перечитаете при концѣ стихъ 17: “Непрестанно молитеся!” Святыи то слова, а не каждый простый человѣкъ ихъ порозумѣетъ. За то списалъ св. Василій Великій о тѣхъ словахъ дуже красную науку, которую я вамъ хоть въ части коротко выложу.

“Скаже якій человѣкъ, — повѣдаетъ св. Василій: — Якъ я могу непрестанно молитися? Таже бо я не ангелъ, не святый, что у него лишь одно дѣло хвала Божая, бо у него тѣло не допоминается ѣсти, пити и всякой выгоды. Я человѣкъ, живу на свѣтѣ, а чтобы жити, нема коли все молитися, треба робити въ поли, въ огородѣ, на гумнѣ, коло ремесла, коло гандлю; если не постараюся, то не буду мати, то згину. Для мене добре, якъ станетъ что день полъ годины рано та полъ годины вечеромъ до молитвы и разъ на тыжденъ въ недѣлю пойти до церкви на Службу Божую!”

Правду кажешь, но ты брате не розумѣешь тѣхъ словъ апостола: “непрестанно молитеся!” То собѣ думаешь, что лишь то молитва, что ты устами шепчешь или и на голосъ говоришь, что ты крестишься и поклоны бьешь, а ты не знаешь, что можно щиро помолитися, хоть и устами ни одного слова не выречи? Ты не самыми устами, ты сердцемъ и мыслями, ба и дѣлами твоими, маешь молитися, т. е. Богу хвалу отдавати.

Сидишь въ хатѣ при твоей роботѣ, куда поглянешь, всюда тобѣ молитва готова. Поглянешь въ окно, тамъ солнечно взойшло, зотхнешь, хоть не скажешь, а промыслишь: слава Тобѣ, Боже Всемогущій, Сотворителю свѣта, что Ты то великое свѣтило небесное намъ сотворилъ, а такъ мудро ему приписалъ законъ, что оно каждого року въ тотъ день въ такую самую годину и минутку всходитъ и не змылитъ въ своей дорозѣ! А по правдѣ не оно идетъ, но земленька наша такъ доокола него бѣжитъ и обертается ведля Твоей вѣчной воли и доброты! Поглянешь другій разъ, не солнце побачишь, а дождь или мраку, та мусишь снова подумати: Якій то премуддрый способъ Господь установилъ, что та вода, что недавно была въ рѣкѣ, зайшла до моря, а изъ моря взнеслася въ воздухъ и прійшла снова до насъ чтобы легкими каплями скропити земленьку нашу намъ на пожитокъ! А коли солнечно за сильно загрѣетъ и все сушитъ, или слота безгарно розмочитъ землю, чи годенъ ты поглянути на дворъ, чтобысь не згадалъ собѣ: Господи, велика сила твоя, можешь насъ погубити, и мы бы не стерпѣли Твоего гнѣва, если бы Ты не умилосердился и не зослалъ намъ чи дожду, чи погоды! Вотъ хоть и словечка не скажешь, а сердцемъ и мыслею ты уже помолился.

Сидишь въ своей хатѣ, поглянешь на стѣну, на образы, побачишь милое Божественно лицо Спасителя человѣколюбця Іисуса и Пречистой его Матери. Ты устами твоими не вымовишь слова, лишь сердцемъ зотхнешь до Того, что насъ ради вочеловѣчился, училъ, страдалъ и на крестѣ умеръ для нашего спасенія.

Поглянешь на образъ Св. Отца Николая, згадаешь собѣ, что былъ то великій святый, правило вѣры и образъ кротости, то и погадаешь собѣ, якъ и тобѣ за его примѣромъ жити, вѣру сохраняти, кротость т. е. лагодность и доброту показовати всѣмъ ближнимъ.

Та куда лишь обернешься, что побачишь, что въ руки возьмешь, если ты свѣтлый человѣкъ, если у тебе побожное сердце, то всюда для тебе готовая молитва. Видишь жену твого, господыню и помощницу твою, матерь дѣтямъ твоимъ, чи не вознесешь сердца твоего до Бога, что тобѣ далъ такую милую и сердечную товаришку? Якъ бы тобѣ жити на свѣтѣ, если бы у тебе не было такой души, съ которою бы ты подѣлиль счастье и смутокъ, чтобы враз съ тобою потѣшилась и заплакала, чтобы тебе щиро доглянула въ слабости, чтобы тебе всю да заступала, где потреба? Поглянешь на дѣти твои, и зотхнешь до Бога, что тобѣ ихъ далъ на утѣху и на славу, та не можешь не згадати за то, что они найбольше Божой помощи и Божого благословенья потребуютъ, чтобы здоровыи выросли и были колись честными людьми. Возьмешь въ руки якую нибудь роботу; что изъ ней жіешь, сердце твое обернется также до Бога, что тобѣ далъ добрый талантъ. Выйдешь изъ хаты, зайдешь до твоей худобки, и чи тутъ же нема молитвы, чи не подякуешь за тѣхъ твоихъ вѣрныхъ, щирыхъ роботниковъ, что тягнутъ тобѣ плугъ и разомъ съ тобою працюютъ на насущный xлѣбъ? А пойдешь въ поле, а поглянешь вокругъ на тѣ дары Божіи, что ними вся земленька покрыта, что одни уже зеленѣются, а другіи всходятъ, а для иныхъ лцшь приготована роля. А станешь земленьку твою орати, или насѣнье сѣяти, чи годенъ ты свою роботу робити, не згадавши за Того, что земленьку тую изъ ничого сотворилъ и украсилъ, что далъ ей силу родити хлѣбъ святый, для житья потребный? Такъ видишь, всюда а всюда готова молитва, хоть не будешь ею говорити устами, а вознесешь ею лишь сердцемъ до Всемогущаго Творца Отца!

И такое оно что день водится въ нашомъ житью, что для чистого христіанского сердца найдется всюда а всюда молитва. Придивися той женѣ-матери, коли встала раненько изъ постели отъ своей любой дитинки, что спала невиннымъ солодкимъ сномъ при ей грудяхъ! Она, мати, встала и убирается, но очи ей и сердце при томъ красномъ невинномъ ангелику, что спитъ, что не знаетъ еще о свѣтѣ, о добрѣ и горю, о добродѣтели и грѣхахъ! Подивися, якъ та любящая мати сложитъ руки свои до молитвы надъ тѣмъ невиннымъ ангеликомъ! Изъ устъ ей не вы не выходятъ слова, но изъ сердца идетъ чистая святая молитва до Господа, а въ очахъ ей блыснетъ слеза не смутку, но радости, что оно здоровенькое спитъ и въ снѣ усмѣхается, что ему невинному ангелики показуются. О, кобы оно такую невинность сердца сохранило черезъ все свое житье, кобы оно выросло отцу и матери на потѣху, на славу!

А где зведется веселье, но не такое веселье, что побираются молодята за для грунту, задля хаты, задля грошей, задля худобы, но такое, что побираются изъ щирой любви, зайди и придивися, якъ тато и мама благословятъ своихъ дѣтей до церкви, якъ изъ церкви пріймаютъ ихъ въ порозѣ, чого тамъ тѣ слезы изъ очей, та якіи то сдезы? То сдезы молитвы, щирой, сердечной, что возносится до Бога за добро и счастье любезныхъ дѣтей на цѣлую ихъ вѣчность!

Въ несчастью всюда съ нами идетъ молитва, и въ несчастью он нашою потѣхою! Коли на тебе безвинно свѣтъ заворогуетъ, обсудятъ тебе и зневажатъ, коли тобѣ ворогъ зробитъ пакость, позбавитъ тебе добра твоего, коли хороба найдетъ на твою хату, и смерть возьметъ тобѣ, что маешь найдорожшого, жену, и маму дѣтямъ, или родителямъ добрую та милую дитину, коли пріятель тебе здрадитъ, и тѣ, что твоею працею ты ихъ годовалъ, тебе поотступаютъ, тогда возьми Псалтырь царя Давида и читай псалмы, а перечитаешь одинъ-другій-третій листъ, найдешь въ той книжке такіи самыи слова, что тобѣ изъ души твоей выходятъ, перечитаешь, а уже и смутокъ твой и грызота твоя отъ тебе отступятъ.

Ты не пойдешь за темнотою, за поганством, что на радость и смутокъ не маетъ иного лѣку, лишь напитокъ. Бо-ж запаморочити розумъ свой, забити свое чувство, стати безъ ума горь-ше скотины, то не годится съ твоимъ человѣческимъ достоинствомъ!

Ты будешь въ хатѣ своей жити якъ бы въ церкви, бо она на то посвящена словомъ Божимъ, на то на стѣнѣ ей, что до всходу солнца, образы якъ бы иконостасъ въ церкви, чтобы тобѣ все пригадовали, что ты христіанинъ, т. е. ученикъ Христа Спасителя, что “свѣтъ твой” маетъ “просвѣтитися предъ человѣки, яко да видятъ твоя добрая дѣла, и прославлятъ отца, иже на небесѣхъ”. Коли ты письменный, коли знаешь читати, а у тебе есть всякіи книжки, найдешь собѣ все якуюсь годинку для читанья и будешь учителемъ твоей родины, а часомъ запросишь до себе добрыхъ людей на вечеръ, или иную вольную годину и забавишься съ ними мудрою бесѣдою о святыхъ рѣчахъ изъ святой библіи и о др. добрыхъ та пожиточныхъ наукахъ. А свѣтло изъ твоей хаты будетъ росходитися по сосѣдахъ, а побожность, праведность и красныи обычаи перейдутъ въ хаты твоихъ сосѣдовъ близшихъ и дальшихъ, перейдутъ и по за границы твоего села, и будешь мати заслугу передъ Богомъ, что ты показалъ другимъ дорогу до правдивой домашной побожности, до счастья земского и до небесного житья на земли.

О побожности въ церкви, или о томъ, якъ намъ христіанамъ въ церкви Бога хвалити, скажемъ такое: Нашъ церковный обрядъ называется греческимъ. Святый Кириллъ и Мефодій первыи перевлеи святыи книги изъ греческого на нашъ славянскій языкъ. Въ греческой церкви принятъ такій мудрый звычай, чтобы у каждого народа было набоженство въ зрозумѣлом языкѣ; и такъ оно есть, что греки молятся Богу по гречески, арабы по арабски, волохи по волошски, а мы русины по нашому, по старорусски.

Правда, что то старый и ныне для неученого не конечно зрозумѣлый языкъ, что у насъ на немъ набоженство отправляется, но въ давныхъ часахъ такъ было у нашихъ дѣдовъ-прадѣдовъ, что они розумѣли свое набоженство и всѣ свои обряды для того, бо училися ихъ. Аж отъ тогда, якъ настала у насъ Польша, обрядъ нашъ подъупалъ, бо принялося у насъ много латинскихъ звычаевъ, между ними и такій, чтобы неконечно розумѣти Службу Божую, подобно якъ у латинниковъ. По той причинѣ вкралася великая темнота между народъ, такъ что дивно станетъ не одному, чому изъ всѣхъ народовъ на свѣтѣ наши русины найменьше знаютъ свои обряды. А то для того, что нашихъ священниковъ не учили русскихъ обрядовъ добре по семинаріяхъ, что старыи наши дьяковскіи школы по селахъ покасовали, а въ новыхъ объ обрядахъ церковныхъ мало, или цѣлкомъ ничого не учили и не учатъ.

Прійди до правдивой греческой церкви, то увидишь, что тамъ цѣлкомъ иначе люди заховуются, якъ у насъ. Они въ церкви не говорятъ молитвъ; они, въ дома змовивши молитвы, идут до церкви, на литургію, молитися вспольно съ священникомъ. Станешь тамъ между людьми, то увидишь, что въ церкви тихосенько, никто не шепнетъ ніякой молитвы, всѣ слухаютъ, ажъ священникъ обозвется, а тогда они уже знают, что говорити, знаютъ, коли сказати “Господи помилуй”, коли “Тебѣ Господи”, коли “аминь”. Они знаютъ, коли и якъ долго голову склонити, они знаютъ, коли старымъ людямъ вольно въ лавку сѣсти, а коли всѣмъ треба вставати, хоть у нихъ звонковъ нема, — они розуміютъ слова своей литургіи.

Цѣлкомъ иначе дѣется у насъ. Тутъ священникъ началъ Службу Божую, но люди на ню не зважаютъ, лишь тѣ, что въ крылосѣ съ священникомъ правятъ, а на церкви темный народъ шепчетъ, та бормочетъ свои молитвы, кто знаменается, кто бьется въ груди, кто говоритъ “Отче нашъ”, кто “Вѣрую”, кто клячитъ, кто стоитъ, нема едности, нема того, о чемъ голоситъ священникъ, чтобы мы всѣ “едиными усты и единѣмъ сердцемъ” славили и воспѣвали пречестное и великолѣпое имя Отца и Сына и Св. Духа. Темнота думаетъ собѣ, что въ церкви лишь свои ежедневныи молитвы — или, якъ то где куда говорятъ, “пацѣры” — треба мовити, что не конечно уважати на слова священника. А то великая хиба, ба даже грѣхъ! Подумайте собѣ, добрыи люди, если бы вы прійшли до цѣсарского министра, и онъ до васъ говорилъ, а вы не уважали бы на его бесѣду, но сами съ собою бы собѣ шептали и моркотѣли, то чи не была бы то образа для него и для того, кому онъ служитъ, для цѣсаря? Такъ священникъ есть Божимъ министромъ, онъ служит- Богу и васъ взываетъ: “Служѣтъ Богу разомъ со мною, я лишь проводити вамъ буду молитву, а вы говорѣтъ тѣ слова, что до васъ належатъ! Но вы говорите: “Э, что намъ до тебе, слуго Божій, ты свое говори, а мы собѣ якъ схочемъ будемъ говорити!” То такъ не добре, такъ погано. Священникъ взываетъ васъ: “Господу помолѣмся”, то вамъ бы треба сказати: “Господи помилуй,” а тутъ иначе, бо одинъ каже “Отче нашъ”, другій гдесь въ серединѣ “Вѣрую”, а третій бьется въ груди, кончитъ свой “пацѣръ”. Священникъ гороритъ: “рцемъ всѣ от всея души и отъ всего помышленія рцем: Господи помилуй”, то значитъ: всѣ люди, что мы тутъ въ церкви, скажѣмъ отъ всей души, и отъ всѣхъ мыслей слова “Господи помилуй”, — а люди на тѣ слова байдуже, имъ то и не въ головѣ сказати “Господи помилуй”, они шепчутъ свое! Священникъ кажетъ: “премудрость прости!” то значитъ: дивѣтся люди, то Евангеліе — ту премудрость Божая, дайте честь той книзѣ, что въ ней есть Божій законъ, просто стойте! А ба, того никто не слухаетъ: одинъ клякъ, ему и не въ головѣ, что священникъ его взываетъ, чтобы просто стоялъ, другій сидитъ собѣ въ лавкѣ, и такъ оно все. Скажетъ священникъ: “главы ваша Господеви приклоните”, то они, правда, кивнутъ головами, но не знаютъ, что то не кивнути, но дольше голову преклонити треба, доки священникъ за насъ всей молитвы не перечитаетъ.

Такъ наши люди цѣлкомъ не знаютъ своихъ обрядовъ и заховуются на набоженствѣ цѣлкомъ не такъ, якъ приписуютъ святыи церковныи книги. Прійди въ недѣлю середь великого поста до церкви, а увидишь, что каждый, что прійдетъ, бьетъ поклоны кромѣ священника и дьяка, бо тѣ знаютъ, что въ недѣлю поклономъ бити не годится, бо то день воскресный, память воскресенія Христа Господа, отже то не есть день покаянія, но радости. За то въ недѣлю и утреня не постная правится, и часы не постныи и литургія не постная (преждеосвященыхъ) безъ поклоновъ. Ажъ на вечернѣ идут поклоны, бо вечерня належитъ уже до понедѣльника.

Но народъ не виненъ тому, что не знаетъ обрядовъ церковныхъ. Люди подъ часъ Службы шепчутъ молитвы, бо или не чуютъ или не розумѣютъ того, что священник до нихъ спѣваетъ; одни, что стоятъ на передѣ, еще могутъ чогось лучше дослухатися, а тѣ, что съ заду, мало что чуютъ. И не каждый священник маетъ такій сильный и выразный голосъ: где-которыи уже старушокъ, и хоть бы хотѣль, не можетъ сильнѣйше потягнути, а иный снова не маетъ добрыхъ грудей, то все тихо спѣваетъ.

Для того, чтобы люди привыкли слухати Службу Божую, повинны купити; собѣ въ книгарнѣ книжочку “Святая литургія”, где списано все дословно съ всѣми молитвами. Такій, что собѣ купитъ такую книжочку, то уже въ церкви въ часѣ литургіи не будетъ шептати своихъ молитвъ, но будетъ уважати на всѣ молитвы священника, на каждое слово, и спѣвати съ дьякомъ, такъ что уже будетъ добре знати, коли и якъ что отповѣсти. Такая книжочка добра будетъ и для домашняго читанья. Добре и въ дома выучитися на память всѣ ектеніи, всѣ слова священника, чтобы ихъ потомъ въ церкви добре розумѣти. Такъ вся родина въ дому выучится литургіи, а потомъ уже иначе отправится набоженство и не будетъ той мѣшанины, что теперь.

Всѣ народы на свѣтѣ, не лишь просвѣщенныи, не лишь христіане, но и дикіи, что еще ихъ никто не просвѣтиль, маютъ свое набоженство; то уже знакъ, что Господь далъ въ сердце людское потребу ту, чтобы людямъ вразъ сходитися Богу служити и его имя прославяляти. На соромъ и на стыдъ намъ христіанамъ бываетъ у насъ то, чого и у дикихъ народовъ не бываетъ, что много нашихъ людей не ходятъ на набоженство, бо якось сердце ихъ, до того не потягаетъ.

Причина тому есть темнота и то, что они не розумѣютъ святой литургіи, а для того сердце ихъ здичѣло, затвердло. Порозумѣютъ люди литургію, то и сердце ихъ приляжетъ до ней, и никто ихъ не задержитъ въ дому, коли въ церкви будетъ отправа.

Каждый членъ нашого Общества маетъ о то постаратися, чтобы росширилося розумѣнье св. лигургіи, чтобы въ селѣ богато книжочокъ, толкующихъ о томъ, было въ рукахъ и молодшихъ и старшихъ, чтобы не было замѣшанины молитвъ въ часѣ Службы Божой, но чтобы всѣ “единѣми усты и единѣмъ сердцемъ” въ церкви славили Бога.

Просимъ же васъ, чтобы въ христіанскихъ сердцахъ вашихъ возбудили вы и сохранили истинную, не поверховную, не лицемѣрную побожность и домшанюю и церковную, и чтобы каждому о томъ толковали, якъ намъ не лишь устами Бога хвалити подобаетъ, но и мыслями чувствами и богобойными нашими дѣлами.

Милый и сердечный братья и сестры русского рода!

1) Каждое ваше дѣло начинайте съ Богомъ, якъ то всегда робили благочестивыи отцы и матери, дѣды и бабы, и всѣ предки нашого славного русского племени. У нихъ передъ всѣмъ была вѣра святая. Церковь греческая или восточная, русская, была имъ матерью; она-то не дала нашимъ предкамъ загибнути подъ турками и татарами, она стерегла Русь за часовъ Польши, она и нынѣ стерегла Русь за часовъ Польши, она и нынѣ есть нашимъ прибѣжищемъ во всѣхъ скорбяхъ нашихъ, она ведетъ насъ до правды, по познанья нашого человѣческого, христіанского и народного достоинства. О, Русины, братья и сестры, держитеся крѣпко вѣры и церкви нашои святой!

2) Въ каждомъ рускомъ домѣ, чи богатомъ чи бѣдномъ, где лишь живутъ письменныи люди, маетъ лежати на видномъ мѣстѣ законъ Христовъ, Новый Завѣтъ Господа нашого Іисуса Христа. Кто бы умѣлъ читати, а не купилъ собѣ той книжки, которую за мизерную цѣну можно во Львовѣ достати, не вартъ зватися русиномъ и христіаниномъ.

3) Русине! Май собѣ все передь очами, что тебе крестили на христіанскую православную вѣру и памятай, что ты при крещенію Господу Богу, Сотворителю Твоему, обѣцялъ. Еще передъ дверьми церкви святой ты отрекся сатаны, и всѣхъ дѣль его, и всей гордости его, и всѣхъ слугъ его. Ты обѣцяль служити Христу и вѣровати въ него. Не служи николи сатанѣ, что тебе до грѣха гягнетъ, чтобы тѣло и душу твою погубити, но служи Христу; люби Бога цѣлымъ сердцемъ и всѣми мыслями твоими, держися Его святого закона, жій яко свѣтлый христіанинь, чтобы мати чистое лице передъ Богомъ и передъ свѣтомъ.

Коли ты отрекся сатаны передъ церковными дверьми, тебе занесли до церкви, где тебе уже приняли и записали между христіанъ. Тебе тамъ освятили передъ престоломъ Божимъ. Памятай, что тебе освятили! Тобѣ святымъ елеемъ намастили чело, чтобы розумъ твой отворился, чтобы ты не былъ темный якъ поганинъ, не знающій Бога и Его закона, но чтобы ты былъ ученый и премудрый въ Божихъ словахъ и въ Божихъ дѣлахъ. Тобѣ намастили святымъ елеемъ груди, чтобы ты любилъ цѣлымъ сердцем твоимъ Бога и ближняго. Тобѣ намастили плечи, чтобы ты ярмо Христово взялъ на себе и терпеливо его носилъ, т. е. чтобы ты зналъ и бѣду и недостатокъ и кривду знести, и все перетерпѣти, если будетъ такая воля Божая, чтобы ты терпѣлъ, подобно якъ Спаситель твой терпѣлъ и на плечахъ своихъ несъ свой крестъ на гору Голгофу. Тобѣ освятили руки, чтобы ты возносилъ ихъ въ молитвѣ до Господа Бога, чтобы ними Бога благословилъ и правду творилъ. Тобѣ освятили ноги, чтобы ты ними ходилъ по дорогѣ заповѣдей Божихъ. О, Русине, ты осященный передъ Богомъ, пережій все житье свое въ святости, въ чистыхъ; праведныхъ и честныхъ мысляхъ, словахъ и дѣлахъ!

Тебе окрестили и дали тобѣ бѣлое крыжмо, бѣлую, чистую, новую одежду. Подумай, въ что тебе убрала церковь святая? Въ невинность. Якъ то крыжмо — бѣлое, новое, чистое, а на бѣломъ знати каждую плямку, такъ на тобѣ, что ты христіанинъ, видно каждый грѣxъ. Если поганинъ, недовѣрокъ, украдетъ, упьется, побьется съ другимъ, скривдитъ другого, то не диво, но на христіанинѣ, то все видно, бо ты маешь быти свѣтлый, невинный, праведный. Жій такъ, чтобы ты вартъ былъ зватися христіанномъ!

Тобѣ при крещенію дали горющую свѣчку въ руки и священникъ тобѣ сказалъ: Прійми свѣщу сію возженную и тщися во всемъ житіи твоемъ свѣтомъ вѣры и добрыхъ дѣлъ просвѣщатися!” Не говори, брате Русине, николи: “на что мнѣ науки, мой тато не учился, и жилъ, и моимъ дѣтямъ не треба науки!” Тобѣ иначе сказали на крещенію. Тамъ тобѣ сказали, чтобы ты старался о свѣтло, о науку, чтобы ты не былъ темный якъ поганинъ, но цѣлое житье свое чтобы учился закона и мудрости, и чтобы ты наукою и праведнымъ житьемъ своимъ еще и другимъ свѣтилъ.

Русине, купуй собѣ всякіи пожиточныи русскіи книжки, читай, учися самъ, и другихъ учи, чтобы наука ишла у насъ отъ хаты до хаты, чтобы вся наша Русь святая просвѣтилася, обновилася и прославилася!

4) Каждый, въ чіей груди бьетъ русское сердце, въ чіихъ жилахъ плынет русская кровь, повиненъ отчину свою, Русь святую, щиро любити. Наша русская земленька, что нам ею Господь Богъ даровалъ — то неоцѣненный даръ Божій; она мати наша, кормителышца наша, она живила отцевъ и всѣхъ предковъ нашихъ, она живитъ и насъ. Сердце повинно каждого Русина болѣти, коли увидитъ, что про грѣхи самыхъ нашихъ людей, про лѣнивство, недбальство, роспусту и пьянство святая земленька наша русская, потомъ и кровью нашихъ предковъ освященная, за которую они тягнули вѣковую неволю, которую боронили въ войнахъ, нынѣ попереходила въ чужіи руки. Покайся, Русе, бо стала ты уже надъ краемъ погибели! Ты продавала за мерзкую горѣлку твою отчину, а того не зробилъ ни одииъ народъ на свѣтѣ. Ты стала посмѣховищемъ цѣлого свѣта. Покайся, полюби землю твою родную цѣлымъ сердцемъ твоимъ, держи ею всѣми силами твоими; а то что ты нерозумом твоимъ, стратила, выкупи назадъ, где лишь еще можно!

5) Русине, познай себе, будетъ съ тебе! Познай, что ты не послѣдній народъ на свѣтѣ, но что ты часть дуже великого свѣтового русского народа; что ты и тутъ, въ галицкой, буковинской и угорской землѣ, былъ колись славнымъ народомъ, у которого были свои князи; что богатства русскіи были извѣстны на весь свѣтъ; что у насъ Русиновъ была уже тогда питомая народная наука, коли въ цѣлой Европѣ еще была темнота; что у тебе были хоробрыи рыцари козаки, что воювали Польшу за вѣру, за свободу, за Русь святую, коли нигде въ Европѣ никто еще даже не посмѣлъ былъ за свободу упомнутися.

Русине, познай твое человѣческое достоинство! Познай разъ, что ты уже не рабъ, не поданный, но свободный австрійскій обыватель. Все рабское, подданское, откинь отъ себе. Не будь что-правда гордымъ, бо то грѣxъ, но не показуй нигде и николи твоего рабства. Всега и всюда знай заховати твое человѣческое достоинство. Не стой передъ староствомъ, передъ урядомъ податковымъ, передъ судомъ, передъ домомъ священника, передъ дворомъ панскимъ, ба и передъ лѣсничовкою на дворѣ или на подсѣнью или на ганку или на коритарѣ, простоволосый, безъ шапки или капелюха; шапку или капелюхъ знимай, якъ всѣ розумныи люди, коли входишь до дому, чи до уряду, въ комнату. Стыдайся такого старого рабства, стыдайся каждого рабского дѣла. Не льстися, не лижися никому, бо то погань. Что говоришь, говори по правдѣ, смѣло и откровенно. Ложь и лесть — то найпоганѣйшіи свойства человѣка. Не допустися ніякого слова, ніякого дѣла, за которое мусѣль бы ты стыдатися передъ честными людьми, за которое назвали бы тебе недовѣрки худобою. О, якъ страшно понижаютъ наши люди свое достоинство человѣческое, коли позбавляютъ себе розуму въ пьянствѣ, коли въ домахъ своихъ кленутся, жрутся, коли человѣкъ жену зневажаетъ и бьетъ, — то чого не робитъ ни одно не розумное сотворѣнье.

Знай, Русине, и твое христіанское достоинство заховати! То не пустое слово, что ты зовешься христіаниномъ. Но христіанинъ темный, пьяный, злостный, лакомый, злодѣй, нероба — то не христіанинъ, то поганинъ, что на собѣ лишь зневажаетъ имя Хрисотво. Христіанинъ, что сидитъ или и спит въ корчмѣ, что несетъ працю свою до жида, что жиду кланяется, жида въ руки цѣлуетъ за горѣлку, такій топчетъ Христа ногами, продаетъ Христа якъ Юда, роспинаетъ Христа на крестѣ, бо зневажаетъ Его святое имѣ. Христіанинъ, что слухаетъ бесѣды недовѣрковъ, что ругаются христіанской вѣрѣ, и имъ потакуетъ, зневажаетъ свое христіанское достоинство, самъ собѣ въ очи плюетъ. У жидовъ есть звычай, что, якъ встрѣтитъ на дорогѣ священника, беретъ жменю соломы изъ воза и говорилъ или думаетъ по своему: “Такъ най пропадетъ вѣра христіанская въ свѣтѣ, якъ та солома на дорогѣ!” А наша темнота смотритъ на жидовъ и собѣ, коли встрѣтится на дорогѣ съ священникомъ, также бросаетъ солому (на погибель христіанской вѣрѣ)! Вотъ то такое у насъ христіанское достоинство! Николи, Русины, не робите того, чтобы вы, по при мѣру жидовъ, сами своей вѣрѣ ругалися!

6) Русине, знай заховати твое руское народное достоинство! Николи не говори иначе, лишь по русски, люби и почитай твой языкъ, твое письмо. Если ты самъ себе не пошануешь, то никто тебе не пошануетъ. Твоимъ русскимъ языкомъ ты хвалишь Бога, имъ говорили твои князи и бояре, русскій языкъ прекрасній, пребогатый, милый, спѣвный, а намъ всѣмъ дорогій, бо онъ нашъ, бо нимъ отцы и всѣ предки наши говорили и Бога хвалили.

Коли сойдешься съ полякомъ, не ломи твоего языка на польскій ладъ; коли дитина твоя прійдетъ изъ школы, где ей наломлюютъ на польское, научи ей, что русскій языкъ найдорожшій, найкрасшій, чтобы она его шановала, и не пріймала чужого накиненного до своего домашного житья.

Русине, уважай всю Русь яко твою одну родину! Каждый Русинъ нехай тобѣ будетъ роднымъ братомъ. Что собѣ желаешь, маешь и всѣмъ братьямъ Русинамъ желати, т. е. свѣтла, науки, статочности, добра, славы и чести. Всѣ держимся купы, робимъ собѣ всякіи товарищества, бо человѣкъ поединчо не богато вдѣетъ, а въ купѣ съ другими зробитъ великіи дѣла. Одинъ Крайцаръ ничого не значитъ, но много крайцаровъ — то уже капиталъ; такъ и много поодинокихъ ринскихъ въ Обществѣ им. Качковского засыплетъ, дасть Богъ, всю нашу Русь книжками, и подъ каждую сельскую стрѣху вой детъ наука, а съ нею добро, богатство, честь и слава.

7) Русине, почитай право! Передъ всѣмъ будь вѣрный своему монарху и всѣмъ его наслѣдникамъ изъ славного Габсбургского рода. Не слухай вороговъ цѣсаря и права, знай, что безъ права народы загибли бы, и всѣ свои повин ности отбывай щиро и совѣстно. Всю старшину духовную и мірскую слухай и почитай, бо то воля Божая. При выборахъ старайся всюда своихъ питомыхъ, но щирыхъ и свѣтлыхъ, не фальшивыхъ и темныхъ заступниковъ выбрати до радъ громадскихъ и повѣтовыхъ, до радъ школьныхъ, до комитетовъ церковныхъ, до сойма, до думы державной. Не всякому духу вѣрь, не слухай тѣхъ, что тебе изъ давна обманювали, слухай рады своихъ щирыхъ людей и съ ними иди вразъ, чтобы у насъ всѣ выборы отбывалися одномышленно.

8) Русине, въ працѣ най будетъ честь твоя! Огородъ твой, ниву твою и сѣножать такъ справь, такъ оброби, чтобы тебе и свѣтъ похвалилъ и Богъ поблагословилъ. Богъ не любитъ неробовъ. Пращой щиро, и працю свою шануй. Подумай, что половина нашой русской працѣ ишла на збытокъ, на горѣлку. Порахуй, сколько милілоновъ Русь марновала каждого року. Плюнь на тотъ давный нерозумъ и постанови собѣ ни одного гроша на пустое не пустити. У тебе есть дѣти, у тебе есть громада, у тебе есть отчина, есть для кого старатися, — не о корчмы и арендаровъ.

Въ каждой русской громадѣ нехай будетъ Общество тверезости и золотая книга, въ каждой громадѣ нехай будетъ читальня, чтобы люди старшіи и молодшіи сходилися, читали, училися, розмовляли о всемъ розумномъ и пожиточномъ.

9) Русине, берися до промысла и торговли! Одного сына бери до роли, другого, якъ лишь можешь, давай до ремесла или до купечества, третого до науки. Не дѣли грунту твоего на самый поодинокіи нивки, бо намножишь бѣдноту и жебраковъ. Держи грунтъ въ купѣ, а дѣтямъ, что на грунтѣ нема имъ якъ мѣститися, дай иный талантъ въ свѣтѣ. Слава тобѣ, русскій народе, что берешься уже до торговли и закладаешь уже по селахъ крамницѣ! Слава вамъ, мѣщане по мѣстахъ нашихъ, что робите собѣ уже товарищества взаимной помощи! Колись изъ васъ будутъ великіи люди.

10) Русине, коли ставишь новую хату, ставь красную и выгодную, не такую, въ якой твой тато, подданный, мешкалъ. При каждой хатѣ нехай будетъ садокъ. Розмножи собѣ садовнику изъ зернятъ; на то ихъ Богъ далъ, чтобы они не пропадали; лишь вложи ихъ въ землю, а садовиною украсишь свою прадѣдную земленьку, око твое мило спочнетъ на цвѣтущой яблони или грушѣ, чи черешнѣ, подъ твоею садовинкою сядешь собѣ лѣтомъ въ тѣни, и переспишься милымъ сномъ по тяжкой працѣ, или перечитаешь собѣ книжку и розвеселишься въ свободный часъ съ твоими пріятелями.

Русине, познайся лучше съ твоею любезною пчолкою, которую твои дѣды-прадѣды такъ сердечно любили. Научися робити лучшіи уліи, обходися сь пчолою по-людски, а она надгородитъ тобѣ твой трудъ. Такъ люби и всякую худобку твою, обходися съ нею по-людски, не май для ней твердого сердца, дай ей всякую выгоду. Всюда: въ хатѣ, на гумнѣ, въ будынкахъ, въ саду, въ пасѣцѣ, нехай будетъ у тебе славная чистота; все нехай будетъ на своемъ мѣстѣ, и обыстье твое нехай будетъ чисто обгорожено якъ въ вѣнку.

Посланіе то часто собѣ отчитуй, а дѣти твои чтобы его научилися на память. Дарма робота тѣхъ, что рады бы Русь нашу розорити. Русь наша вѣчна. Она перебыла тяжшіи часы и не загибла, она выйдетъ изъ польской школы съ русскою наукою, бо русское слово пойдетъ ей глубоко до сердца и все чужое переможетъ.