Еще одна прибавилась могила, Еще воздвигнутъ памятникъ одинъ, Еще вотъ потухъ одинъ лучъ свѣтила, А съ строя выбитъ храбрѣйшій воинъ.
Еще разъ Русь-матерь вуаль пріодѣла,
Еще разъ унылый голоси трезвона,На вѣчный покой сына предая И болести слезу съ очей ронила, Надъ свѣжей могилой ей пахаря. . . . Рознесъ вѣсть печальну по всѣмъ угламъ, Что ушелъ на вѣки, въ обитель Сіона, Родитель стиховъ, сатиръ и поемъ.
Умолкла лира, любви и преданья,
Не тамъ, гдѣ мать, гдѣ семья и родина,—Утихло на все скрипучее перо, Устали октавы звуковъ страданья, Завѣсой черной закрыто окно. Гдѣ Бескидъ, гдѣ Галичъ и Днѣстръ и Санъ. А здѣсь въ свободной землѣ Вашингтона, Средь горъ Пеннсильваньскихъ въ Савтъ Канаанъ.
Ушелъ глашатай просвѣты-науки,
Еще вотъ недавно, какъ пахарь по всюду,Унеслась въ смиренію въ селеніе Христа, Его страдавша отъ бѣдствій и муки, Любовью пилавша къ Руси душа. Бросая на почву зерно добра,— И въ яркихъ мысляхъ ярче изумруда, Чертилъ на бумагѣ труды ума.
Съ юношескихъ лѣтъ, ажъ до дня могилы,
Теперь ужъ умолкъ, умолкла и лира,Трудясь неустанно и тамъ, и ту: Какъ вѣщій баянъ на струнной лирѣ, Напѣвалъ онъ пѣсни про Русь святу. Надъ пѣсней ужъ больше перо не скрипя, Землица не родна очи накрыла, Могильна печать легла на уста.
Нехочесь вѣрить, но нужно мириться:
Съ той мыслю, что нѣтъ, его ужъ средь насъ, Что сердце въ грудѣ перестало биться, Что такой свѣтильникъ ума погасъ.
Д. А. Сысакъ
|