Черта студеного свѣта

Гей! гей! свѣте сорокатый,
Прошу менѣ вѣру дати,
Бо, ей Богу, що не лгу,
Що я твой ладъ и роботу
На маленьку черту-іоту
Зрозумѣти не могу.

И думаю, и думаю,
И всему ся прилядаю,
Вправо, влѣво и впередъ,
Но не могу ни познати,
Ни зглубити, ни поняти
Твоихъ правилъ и прикметъ.

И вже юна жизнь поплыла,
И голова якъ лунь сива,
И вже сходилъ свѣта шматъ,
И вже пора щось умѣти, —
Однакъ трудно зрозумѣти
Тебе, свѣте, и твой ладъ.

И хотяй я, свѣте милый,
Шпаную всѣ мои силы,
Щобы тебе змудровать,
Однакъ — пардонъ! — не ведеся
Бігме, правда, що прійдеся
Таки дурнемъ умирать! . . .

Бо вотъ скажи менѣ, свѣте,
Такъ, щобъ я могъ зрозумѣти,
Чомъ на тобѣ правды нѣтъ?
Чомъ ты якійсь такій дивный —
Однимъ теплый, другимъ зимный,
Якъ мачоха для сирітъ?!

Чомъ на тобѣ кругомъ горе,
Любви капля, злобы море,
Правды нема ни на лѣкъ:
Одинъ въ норѣ, другій въ вежахъ,
Той въ шампанахъ, а той въ слезахъ
Коротае весь свой вѣкъ?

Тому банда гарно грае,
Тому болѣзнь сердце крае,
А той гине въ нищетѣ,
Той въ лахманахъ, а той въ шубахъ,
Той въ брильянтахъ, а той в брудахъ
Безъ сорочки на хребтѣ?

Чомъ на тобѣ гдесь отъ вѣка
У образѣ человѣка
Таки смоки ще жіютъ,
Що въ брильянтахъ лишь сіяютъ,
Въ слезахъ людскихъ ся купаютъ
И невинну кровцю пьютъ? . .

Чомъ на тобѣ реве вьюга
Отъ сѣвера ажъ до юга,
Отъ востока по западъ;
Всюда кипитъ люта зависть,
Вражда, борьба и ненависть
И ужасный занепадъ?

Чомъ на тобѣ середъ міра
«Гуляй-башовъ» що не мѣра
И длячого всѣ они
Жіютъ собѣ безъ билета
Въ самомъ небѣ Магомета
Коштомъ бѣдной людины? 

Чомъ для твого Абрагама
Така дивна есть программа,
А именно вось то та:
«Вчора dancing-погулянка,
Нынѣ — luxus-парижанка,
Завтра — giełda золота.

«Ѣджь, пій, гуляй, веселися,
Кради, лишень стережися,
Щобы въ «козу» не попалъ,
Ругай церковь, кпи попину,
Хлопа дави на цитрину,
Щобы по немъ слѣдъ пропалъ . . .

И чи честно, чи не честно,
Чи то хитро, чи облестно,
Чи то правда, чи обманъ —
У нихъ всегда цѣль едина,
Щобъ лишь полна животина
И щобъ тугій былъ карманъ.

Гей! гей! свѣте, кажу смѣло,
Если-бъ ты мнѣ зрозумѣло
На тое все отвѣтилъ,
Ай то, бігме, свѣте друже,
Я бы тобѣ за се дуже,
Надзвычайно вдячнымъ былъ.

Но я знаю безъ сумнѣву,
Що ты полонъ мести, гнѣву
На плачевный той мой кличъ,
Замкнешь на ключъ твою губу,
Не промовишь ани ду-ду
И не отвѣтишь менѣ ничъ.

А се, бачь, грѣхъ, знай, небоже,
Бо днесь время, щобъ ты тоже
Гукнулъ громко на весь ротъ:
«Пардонъ! — горды погудяйки,
Прійшло время и полатайки —
Тоже люди, а не скотъ!»

Пора вже разъ перестати
Кровь, якъ воду, проливати
И топтати нуждаровъ.
Пора вже разъ залишити
Съ полатайковъ кровь точити
И кидати ними въ ровъ . . .

Схаменѣться, слезолизы,
Дерешкоры, костогризы,
Охъ, бо съ болью грудь дрожить!
Покайтеея, якъ Нинева,
Бо сокира коло древа
При корени вже лежитъ . . .

Бо зареве буря-вьюга
Справа, слѣва и отъ юга
И загремитъ ураганъ,
И затмится свѣтъ огнями,
И поплыне сто рѣками
Людска кровця въ океанъ.

Ради Бога! Гегемоны!
Вы крещены фараоны!
Схаменѣться, вразумѣтъ,
Змѣнѣтъ вашъ фронтъ, поки ще час,
Бо «Hannibal ante portas»
Въ поготовѣ вже стоитъ.

Бо вже не жартъ, ще хвилина,
Дванайцята бье година,
Часу нема на сумнѣвъ, —
Лишь до Бога въ помочь кличьте,
На головы пенелъ сыпьте,
Бо иде на васъ Божій гнѣвъ . . .

Ко Господу обратѣтъся,
Духомъ правды обновѣтъся,
Стопы грѣншы исправѣть,
На дорогу свѣтлу, праву,
Христіанску, не лукаву
Таки сейчасъ повернѣтъ. 

Руки ваши воздержайте,
Въ крови братной не мачайте,
Кривды ближнимъ не творѣтъ,
Вдовицъ, сироть и нужденныхъ,
Скорбныхъ, нагихъ, болѣзненныхъ
Любовью обдарѣть.

Меньшимъ братом не цурайтесь,
Прав ѣ Божой не ругайтесь,
Скиньте съ себе гниль и брудъ.
Не торгуйте, якъ бы скотомъ,
Людской кровью, людскимъ потомъ,
Бо — ей! грядетъ Божій Судъ! . .

Гей! гей! свѣте, ты нашъ свѣте!
Мы страдальны русски дѣти
У стопъ твоихъ кладемъ днесь
Потомъ-кровью обагренный
И слезами орошенный
Острый терновый вѣнецъ.

И молимъ тя: «Бур ласкавый,
Скажи, свѣтоньку слезавый,
Чи далеко ще той годъ,
Коли твои корифеи
Скажутъ: ‘Пардонъ! — и плебеи
Тоже люди, а не скотъ!’»

Плебей XX Вѣка.

———— о-О-о ————