На лѣсной раскаленной дорогѣ
Предо мной разошлись три пути.
Я грустилъ, размышляя о Богѣ,
И не зналъ, мнѣ куда же идти.
Если прямо — тамъ Синее Море,
Прекращаетъ мой путь Океанъ,
Онъ прекрасенъ в сапфирномъ уборѣ,
Но не водный удѣл здѣсь мнѣ данъ.
Если вправо — все къ тѣмъ же я людямъ,
Въ пыльный городъ приду. Не хочу.
Тамъ во всемъ несогласны мы будемъ
Нѣтъ пути тамъ до сердца лучу.
Разсудивъ, я направился влѣво,
Начинаю отъ сердца во всемъ.
И пошелъ я съ куделью напѣва,
Мы съ мечтою и вьемъ, и поемъ.
Повстрѣчался мнѣ крестъ придорожный,
Тамъ сидитъ одинокій старикъ.
Безнадежный — и съ тѣмъ бездорожный,
Изможденный, изношенный ликъ.
Но въ глазахъ, что глядѣли такъ прямо,
Словно зеркало Солнцу съ земли,
|
Мнѣ почудилось таинство храма,
Только-только тамъ свѣчки зажгли.
Но въ глазахъ, что смотрѣли мерцая,
У того, кто забылся, одинъ,
Въ нихъ зеленая тайна лѣсная,
Что проходитъ по зыби вершинъ.
Полюбился мнѣ нищій тотъ старый,
Близъ него я тихонько присѣлъ.
Онъ смотрѣлъ въ особливыя чары,
Мнѣ незримый, онъ видѣлъ предѣлъ.
Я вложилъ ему въ руку монету.
Еле дрогнувъ, онъ что-то шепнулъ,
Но, глазами прикованный къ свѣту,
Онъ лѣсной принималъ въ себя гулъ.
Мы потомъ говорили немного.
«Что дадутъ, — все я малымъ отдамъ».
Мнѣ открылось, что стройно и строго
Вся дорога — дорога есть въ храмъ.
«Ты одинъ. И одинъ я. Насъ двое».
И ушелъ я, весь въ пламеняхъ силъ.
И шепнуло мнѣ сердце слѣпое: —
«Это Богъ здѣсь съ тобой говорилъ!»
|
