4 СЕНТЯБРЯ. — Мы уѣхали изъ Бостона въ 5 часовъ пополудни, въ повозѣ съ запряженными шестью лошадьми. Ночь мы провели въ Вестонъ. Мы взяли съ собою всякого рода провизіи и пополняли свои запасы, когда подвернулся подходящій случай.

Край, черезъ который проѣзжаемъ, дуже красивый. Поля урожайны ажъ до Вестонъ, прекрасныи огороды, подостаткомъ кукурузы, зеленая трава и цвѣты покрываютъ луга, домы, роскиненныи вдоль дороги, мѣняютъ постоянно краевидъ.

6 СЕНТЯБРЯ. — Прибыли въ Брукфильдъ. Скоро убѣждаемся, что тутъ ніякая работа не считается низкой, если только приноситъ пользу обществу. Намъ говорятъ, что нашъ властитель гостиницы былъ полковникомъ въ штатной милиціи. Впрочемъ, мы сами видимъ священника, якъ собираетъ урожай на полѣ или ходитъ за плугомъ. Намъ показуютъ, что человѣкъ, которого зовутъ капитаномъ, громадитъ сѣно, или загоняетъ скотъ до водопою въ поблизкомъ потокѣ. Всюду атмосфера комфорта, удобства и достатка. Нигде не видно нищаго, ни человѣка, которого несчастный видъ тяготилъ бы взоръ и разрушалъ бы пріятное чувство, возникающее при огляданіи того мѣста счастья и свободы. Одного дня, когда у насъ оставалось много провизіи, мы сказали нашему хозяину: «Дай то бѣднымъ!» Онъ не могъ насъ поняти, что мы хочемъ сказати, и нигде не можно было найти бѣдныхъ.

Где только проѣзжаемъ черезъ якое нибудь, хотя бы и самое маленькое село, то вездѣ выходитъ намъ на встрѣчу предупредительный чиновникъ, съ шляпой въ рукахъ, и проситъ въ имени 13 штатовъ высѣсти изъ повоза и почтити село своимъ визитомъ.

Тутъ нѣтъ ніякихъ оплатъ на мостахъ и ніякихъ господскихъ правъ при входѣ въ дистриктъ или выходѣ изъ него; ни оплатъ сольныхъ, ни голландскихъ табачныхъ лавокъ, ни контрабандистовъ.

Мы остановились въ Брукфильдъ и пошли пройтись въ чудную долину на западъ отъ того маленького села. Вся околица покрыта жнецами и косарями — всѣ веселыи люди, хорошо одѣтыи и упитанныи. Мы разговорились съ однимъ изъ нихъ, который казался намъ простымъ фармеромъ, но которого другіи называли маіоромъ. Онъ сказалъ намъ, что его главное богатство составляетъ скотъ; что зерна съ урожая не всегда хватаетъ на домашніи потребы, но когда не хватаетъ, то картошка заполняетъ дефицитъ; что садъ даетъ ему хорошій яблочный сокъ и фрукты, а коровы — превосходное молоко. Онъ далъ намъ попробовати хорошаго сыра, приготовленного дома. Дальше онъ объяснялъ:

«Зимой я приготовляю матеріалъ изъ волны моихъ овецъ, изъ которого дѣлаемъ одежду. Мои доньки и жена прядутъ и ткутъ, и за 16 лѣтъ я не купилъ еще ни локтя матеріи на одежду. Видите тотъ лѣсъ четверть мили отсюда: тамъ я маю тоже частку въ 300 акровъ. Оттуда я беру все, что мнѣ нужно для поправки дома, постройки сараевъ и на топливо зимой».

(Доѣхавши до рѣки Коннектикутъ выше Гартфорда, французы пересѣли на лодку и поплыли внизъ по теченію, а ихъ повозки съ лошадьми двигались медленно берегомъ. Маркизъ Марбоа поинтересовался прежде всего тѣмъ, кто были ихъ гребцы).

Мы разговорились съ нашими гребцами и узнали, что одинъ изъ нихъ шотландецъ, другой ирландецъ, третій изъ Баваріи, а четвертый изъ Гессіи (Германія). Треба сказати, что и нашъ возница и его помощникъ суть дезертиры изъ германско-англійской арміи, якъ и наши 4 гребцы, и

что между кавалеристами, составляющими нашъ эскортъ, три четверти суть англичане и только четвертая часть американцы. То можетъ показатися забавнымъ, что въ нынѣшнихъ условіяхъ посланникъ Франціи сопровождается на сушѣ и на водѣ людьми, которыхъ съ такимъ накладомъ грошей прислало въ Америку англійское правительство.

8 СЕНТЯБРЯ. — Въ Суффильдѣ намъ сказали, что не можемъ плыти дальше по Коннектикутъ до Гартфорда, бо есть опасность, что можемъ наскочити на скалы. Наши хранители убѣдили насъ, что мы занадто цѣнны для Американской Республики, и такъ мы вернулись до нашихъ повозокъ. Однако, несмотря на ихъ предусмотрительность, мы чуть не поплатились жизнію.

(Маркизъ Марбоа описываетъ, якъ въ Суффильдѣ собралась милиція, чтобы отдати честь французскому посланнику. На команду ”Ружья на караулъ” сдѣлался такой шумъ и такое движеніе, что лошади наполошились. При томъ, американцы, чтобы оказати еще больше почестей представителю Франціи, выстрѣлили изъ пушки. Лошади, запряженныи въ повозку, въ которой ѣхалъ самъ посланникъ съ маркизомъ Марбоа, задрали удила и понеслись наослѣпъ впередъ по скаламъ и рвамъ. Къ счастью, надъ самой пропастью задержалъ ихъ драгунъ. Дальше слѣдуетъ описаніе встрѣчи съ губернаторомъ штата Коннектикутъ Трумбулломъ).

Я сдѣлалъ визитъ славному губернатору Трумбуллъ. Старикъ молился, когда доложили ему о моемъ прибытiи. Ожидаючи пріема, я оглянулъ его мебель, которая отличалась крайней спартанской простотой: одно кресло съ опертьемъ, два другіи кресла, столъ изъ красного дерева, свисающая съ потолка лампа, ружье и алебарда, а также мечъ на стѣнѣ.

Видъ его самого отличается не меньшей простотой. Но всѣ граждане штата уважаютъ и цѣнятъ его высоко за его заслуги. Онъ одинъ изъ тѣхъ, которыи найбольше заслужились въ борьбѣ за независимость. Онъ далъ намъ исторію теперешней войны, якую и самъ собирается описати. Надѣюсь, что преклонный возрастъ не помѣшаетъ ему исполнити ту задачу. Позвольте мнѣ еще додати, для большей яркости описанія, что люди найвысшаго положенія не маютъ нечистой привычки пользоватись носовыми платками, и я немного удивился, коли видѣлъ, якъ губернаторъ Трумбуллъ выдулъ шумно свой носъ съ помощью пальцевъ.

Я видѣлъ милицію того города. Состоитъ она изъ высокихъ, отважныхъ и крѣпкосложенныхъ мужчинъ. Но ихъ вооруженіе, одежда и паперовыи гроши *) маютъ мало привлекательности для германскихъ солдатъ, и возможно, что якъ разъ то обстоятельство дѣлаетъ ихъ равнодушными къ войнѣ. Якій же интересъ могутъ дати тѣ наемники для справы, для якой ихъ вооружили, если не суть воодушевлены надеждой грабежа!

*) Американцы, начавши войну за независимость, не мали достаточно грошевыхъ средствъ на содержанiе арміи и не мали правительства, которое могло бы найти жерело для нихъ. Конгрессъ былъ принужденъ прибѣгнути къ выпуску паперовыхъ грошей. Къ 1779 году ихъ было выпущено на 140 милліоновъ, но тѣ паперовыи доллары пали въ цѣнѣ до 2 серебряныхъ центовъ.

Тутъ нужно числитися со словами, даже когда говоришь съ хозяиномъ гостиницы. Приказующій тонъ можетъ мати плохой результатъ. Отвѣтъ обыкновенно получится слѣдующій: «Вы должны просити, а не приказывати».

Намъ показывали старый дубъ, где чартеръ Коннектикута былъ укрытъ въ прошломъ столѣтіи, когда англійскій король хотѣлъ его отобрати населенію, чтобы ту провинцію подчинити своей абсолютной власти.

Таковы суть особенности сей страны. Нѣтъ тутъ картинныхъ галлерей, ни публичныхъ парковъ, ни палатъ, ни величавыхъ храмовъ, но все, что напоминаетъ свободу, есть святымъ.

Тутъ сохранился еще обычай, что дочери въ семьѣ услугуютъ гостямъ за столомъ. Иногда даже хозяйка дома услугуетъ, а не сѣдаетъ за столъ, развѣ ажъ въ половинѣ обѣда. То неравенство показалось намъ невѣжливостью, но хозяинъ, будучи господиномъ и повелителемъ своей покорной жены, не хочетъ позволити, чтобы кто нибудь былъ высшимъ отъ него. И если необходимость мати регулярное правительство заставляетъ ихъ выбирати урядниковъ и начальниковъ, то и тутъ смотрятъ, чтобы роскошь и величіе тѣхъ начальниковъ не слишкомъ подчеркивали низшее положеніе прочихъ гражданъ. Они не любятъ того, чтобы человѣкъ черезъ свою торговую или промышленную предпріимчивость или якимъ нибудь другимъ способомъ сдѣлался богатшимъ, чѣмъ его сограждане, или чтобы отличался большей выставностью, чѣмъ та, на якую другіи могутъ себѣ позволити. Одинъ дуже богатый человѣкъ, напримѣръ, далъ себѣ сдѣлати довольно простую и скромную карету, но не могъ ѣздити въ ней. Его сосѣди загрозили ему, что кинутъ его «выставную» карету въ рѣку Коннектикутъ, и также его дочери были принуждены, якъ и раньше, ѣздити верхомъ на лошадяхъ въ хорошую погоду и въ маленькихъ закрытыхъ повозкахъ, когда былъ дождь.

Съ нами обращаются тутъ совсѣмъ просто, но съ такой невинностью и чистосердечностью, что трудно было бы понравитися имъ, если бы мы протестовали противъ того. Подорожныи садятся къ нашему столу, хотя мы ихъ не приглашаемъ, и не всегда составляютъ подходящую компанію. Часто возницы, коли поставятъ свои возы на мѣсто и дадутъ лошадямъ овса, сѣдаютъ рядомъ съ нами безо всякихъ церемоній.

Въ присутствіи американской женщины вы не должны произносити такихъ словъ якъ: нога, колѣно, подвязка и много другихъ совсѣмъ безобидныхъ для нашего уха словъ, бо она была бы обижена. Зато вы можете предложити молодой женщинѣ проспатись съ ней на одной постели, не раздѣваючись. Не только то не оскорбитъ ея, но, наоборотъ, увидитъ въ томъ признакъ вѣжливости и уваженія. Часто ту дивную ласку она окажетъ подорожному, которого даже не знаетъ хорошо. Называется то по американски «to bundle *). Трудно примирити тотъ всеобщій обычай съ суровостью нравовъ и врожденной стыдливостью въ отношеніи къ другому полу въ Сѣв. Америкѣ. Говорятъ, что англійскіи поселенцы въ Коннектикутъ переняли тотъ обычай отъ индѣйцевъ. Они не практикуютъ того лѣтомъ и обыкновенно не снимаютъ передъ спаньемъ одежды, кромѣ чоботъ и пиджака. Тотъ обычай отстраненъ недавно въ Бостонѣ, Нью Іоркѣ и Нью Гемпширъ. Но Коннектикутъ держится за него. Однако первыи французскіи офицеры, которымъ было дозволено то, вели себе такъ развязно, что старшіи люди просили матерей заборонити французамъ вести такіи забавы съ ихъ доньками. Практика была прекращена, но послѣ ухода арміи старыи женщины снова заохочуютъ молодыхъ дѣвицъ слѣдовати старому обычаю, бо тотъ обычай въ старину считался хорошимъ.

Мы слыхали о «синихъ законахъ», якіи гдекоторыи люди называютъ кровавыми законами. Забороняется, напримѣръ, въ тѣхъ законахъ покормити или переночевати квакера, адамита и всякого другого еретика. Заборонено гуляти (спацеровати) въ воскресенье (недѣлю) даже въ своемъ собственномъ саду. Позволено только выйти изъ своего дома до церкви и вернутися обратно. Тотъ законъ въ силѣ до сихъ поръ, и коли мы проѣзжали черезъ Коннектикутъ, то народъ давалъ намъ поняти, что мы дѣлаемъ неправильно, что ѣдемъ въ воскресенье. Люди не варятъ ѣсти, не подметаютъ, не стригутъ волосъ, не бреются, даже не постилаютъ постель въ воскресный день. Мать не смѣетъ цѣловати своего ребенка въ воскресный день и въ постъ.

10 СЕНТЯБРЯ. — Изъ Гартфордъ мы ѣхали два дня до Нью Гейвенъ. Подорожь черезъ Коннектикутъ доставила намъ много моментовъ рѣдкого наслажденія красой природы. Край сей можно смѣло сравнити съ найурожайнѣйшими краями въ Европѣ.

По дорогѣ мы вступили на фарму неблаговидной наружности. Мы вошли въ домъ, который, по обычаю сей страны, не былъ запертый. Тутъ домы всегда открыты день и ночь, безъ замковъ на дверяхъ и окнахъ. Шафы безъ ключей и закрываются лишь на засувку. Противъ котовъ и собакъ замки непотребны, а другихъ воровъ тутъ нѣтъ. Хозяина и слугъ не было дома, но мы нашли въ спижарнѣ необходимую провизію и по совѣту эскорты принялись за ѣду. Коли мы окончили ѣсти, вернулся хозяинъ дома. Онъ ничуть не удивился нашему поступку, а наоборотъ поздоровался дружелюбно съ нами.

Мы пошли оглянути Колледжъ въ Нью Гейвенъ. Правила для руководства студентамъ написаны умно, хотя просто. Но мнѣ не понравился слѣдующій параграфъ:

«Въ виду того, что супружество есть несовмѣстимо съ положеніемъ студента, установляется, что если кто женится, будетъ исключенъ изъ Колледжа».

Выходитъ изъ того такъ, что достаточно женитися, чтобы не нуждатись больше въ ніякой наукѣ, или что супружество есть преступленіе, которое карается невѣжествомъ.

Съ холма мы видѣли Лонгъ Айландъ — самый красивый островъ въ мірѣ. Въ настоящее время его занимаютъ англичане, и ген. Вашингтонъ для большей безопасности и изъ уваженія прислалъ намъ эскорту изъ 30 человѣкъ.

Тутъ не видно и слѣдовъ жизни дикарей. 160 лѣтъ оказалось достаточно, чтобы выгубити тѣ несчастныи племена и всѣ памятники, которыи могли бы служити доказательствомъ ихъ существованія. Луки, немного каменныхъ топоровъ, грубый и правѣ безформенный идолъ изъ гранита, которого мы видѣли недалеко Гартфорда, нѣсколько семействъ, которыи сохранили свои обычаи и языкъ и которыи живутъ вокругъ Нового Лондона, якъ бы независимо, — то все, что мы могли найти изъ остатковъ бывшихъ жителей сей земли. Намъ передавали тутъ, что на Лонгъ Айландъ было около 20 индѣйскихъ семействъ, сохранившихъ древніи формы общественной жизни, якая существовала тутъ до прихода европейскихъ поселенцевъ.

12 СЕНТЯБРЯ. — Мы продолжали наше путешествіе черезъ Грюнфильдъ, Стратфордъ и Фэрфильдъ. Уже самыи названія указываютъ на природную красоту этихъ мѣстъ, но мы не могли смотрѣти безъ сожалѣнія на теперешнее положеніе сей краины, черезъ которую англичане прошли съ огнемъ и мечемъ два мѣсяцы тому назадъ. А такъ якъ домы были построены изъ дерева, за исключеніемъ печекъ и коминовъ, то теперь видно тутъ одинокіи массы цеглы, что стырчатъ 25 и 30 футовъ въ верхъ надъ пожарищами. Американцы маютъ еще настолько храбрости, что шутятъ по поводу того самого несчастья, называючи тѣ руины «англійскими коминами». Англичане не щадили ни храмовъ ни публичныхъ зданій. На каждомъ шагу находимъ массы руинъ. Огонь не пощадилъ ни огородовъ, ни урожая въ полѣ.

Вы помните, что отозванье Нантейского эдикта раскинуло по Европѣ огромное число полезныхъ гражданъ, которыи обогатили чужинцевъ при нашей потерѣ. Гдекоторыи изъ нихъ пришли до Америки, и мы теперь находимся вблизи Нувеллъ Рошеллъ — колоніи, основанной французскими бѣженцами. Мы рѣшили не идти навѣстити ихъ: наши сердца обливались бы кровью при видѣ картины ошибокъ, совершенныхъ нашими предками.

Несмотря на всѣ отговорки г-на де ля Люцернъ, генералъ Вашингтонъ прибылъ въ Фишкиллъ, чтобы лично привѣтстовать насъ на американской землѣ. Онъ принялъ насъ съ достойной вѣжливостью, скромный и лагодный, съ той любезностью, которая заложена въ основѣ его характера. Ему 50 лѣтъ, хорошо сложенный, немного сухощавый. Въ его манерахъ видна свобода и извѣстного рода военная элегантность. Видъ у него мужественный, но тѣмъ не менѣе лагодный. Никогда, ни у одного человѣка не видѣлъ я большей непринужденности и природной вѣжливости. Очи у него синяго цвѣта и довольно большіи, уста и носъ регулярны, чело высокое. Его мундиръ не отличается совсѣмъ отъ солдатского. Раньше въ торжественныхъ случаяхъ, т. е. во время боевъ, онъ носилъ широкую голубую ленту. Потомъ онъ откинулъ и ту совсѣмъ нереспубликанскую отзнаку. Говорятъ, что тотъ же характеръ онъ сохраняетъ неизмѣнно и въ бояхъ, что дѣлаетъ его такъ любимымъ для солдатъ.

Я наблюдалъ его нѣкоторое время съ его семействомъ и всегда онъ казался менѣ ровнымъ, спокойнымъ и уравновѣшеннымъ въ своихъ движеніяхъ и трезвымъ въ разговорѣ. Онъ задаетъ немного вопросовъ, слушаетъ внимательно и отвѣчаетъ дуже низкимъ голосомъ и въ немногихъ словахъ. Онъ серьезенъ въ дѣлахъ; но по-за дѣлами онъ позволяетъ себѣ быти веселымъ, понятно, въ извѣстныхъ границахъ. Его разговоръ простый, якъ и его манеры и внѣшній видъ. Оказываемый ему почетъ онъ принимаетъ съ достоинствомъ, но безъ высокомѣрія и заискиванія. Его адъютантъ сидитъ во главѣ стола и предлагаетъ тосты. Передъ принятіемъ главного командованія Американской арміей онъ занимался земледѣліемъ на своей фармѣ. И нынѣ онъ иногда играетъ въ «боллы» цѣлыми годинами со своими адъютантами. Онъ набожный, но безъ фанатизма, не любитъ клятвъ и караетъ за нихъ сурово. Что касается его поведенія въ публичной службѣ, спросите о томъ его земляковъ и весь міръ. Если хочете параллель, то я могъ бы сравнити его съ Тимолеономъ, который освободилъ Сициліанцевъ отъ тираніи Картагины и соединилъ съ военными доблестями качества превосходного гражданина и, отдавши большіи услуги отечеству, въ частной жизни не былъ жаднымъ власти и почета, но довольствовался скромнымъ сознаніемъ, что далъ свободу могущественной націи.

Мы всѣли на лодку съ Генераломъ и поплыли внизъ по Сѣверной рѣкѣ, называемой тоже Гудзономъ. Мы доплыли ажъ до Вестъ Пойнтъ, где находится генеральная квартира Американской арміи, окруженная своими главными постами. Генералъ держалъ руль лодки, а такъ якъ дулъ вѣтерокъ, то требовалось умѣнье и практика, чтобы управляти лодкой, но онъ доказалъ намъ, что тотъ маленькій маневръ не былъ чуждъ ему.

За обѣдомъ бесѣда вращалась около великихъ дѣлъ, совершенныхъ американцами. Всѣ генералы и высшіи офицеры были собраны тамъ. Было интересно поглянути на собраніе тѣхъ ветерановъ и славныхъ патріотовъ, изъ которыхѣ каждый вславился въ томъ или другомъ дѣлѣ. И та военная закуска, предложенная въ палаткѣ и въ военной обстановкѣ представителю Франціи и французскимъ офицерамъ, была замѣчательной новостью для насъ.

Я сидѣлъ вблизи Генерала, и такъ якъ онъ внушалъ довѣріе, то послѣ нѣсколькихъ общихъ замѣчаній мы бесѣдовали другъ съ другомъ откровенно о разныхъ вопросахъ. Онъ говорилъ мнѣ о блестящихъ подвигахъ моихъ соотечественниковъ, о славѣ, добытой ими въ Америкѣ. Все кругомъ занимало мене. Рѣка, отраженная приливомъ, несла волны ажъ къ палаткѣ, гдѣ они рвались съ величественнымъ шумомъ; въ нѣсколькихъ шагахъ отъ насъ банда играла французскіи военныи мелодіи. Береги и лѣсы горъ отвѣчали медленнымъ эхо гулу каноновъ, гремѣвшихъ въ честь Короля и Королевы; противоположный берегъ блестѣлъ огнями, зажженными солдатами. Я видѣлъ передъ собою зрѣлище въ высшей мѣрѣ достойное человѣческаго удивленія: храбрыи вожди и генералы мужественной націи, борющейся за свободу. Я былъ глубоко тронутъ и чувствовалъ, что слезы выступаютъ въ моихъ глазахъ.

Генералъ сказалъ мнѣ, что онъ пилъ за здоровье маркиза Лафайетта и спросилъ, чи я видѣлся съ нимъ передъ отъѣздомъ. Я отвѣтилъ утвердительно и добавилъ, что онъ говорилъ мнѣ о немъ (Вашингтонѣ) съ нѣжнѣйшимъ почтеніемъ, что поведеніе маркиза Лафайетта въ Америкѣ вызвало всеобщее восхищеніе и что Король отличилъ его и осыпалъ милостями. Тогда я замѣтилъ, что Вашингтонъ покраснѣлъ, якъ нѣжный отецъ, передъ которымъ говорятъ хорошо о его дитинѣ. Слезы падали съ его очей, онъ схватилъ мене за руку и съ трудомъ произнесъ слѣдующіи слова: «Я не знаю болѣе благородной души, болѣе честной, и я люблю его, якъ своего собственного сына».

Я спросилъ Генерала, чи онъ не намѣренъ когда нибудь посѣтити Францію, чтобы приняти апплодисменты отъ націи, которая обожествляетъ славу. Онъ отвѣтилъ, что только ждетъ конца войны, чтобы вернутися въ свой домъ, въ деревню и доживати свои дни въ кругу семьи, отдавши странѣ долгъ, якій каждый гражданинъ долженъ ей отдати въ дни испытаній и бѣдствій.

17 СЕНТЯБРЯ. — Принуждены спѣшитися въ дальнѣйшій путь, мы оставили лагерь, пробывши въ немъ два дня. Генералъ проводилъ насъ ажъ до Нью Бетюнъ, где мы попрощались съ нимъ и съ передовыми его офицерами, которыи товаришили намъ. Всегда съ большимъ удовольствіемъ буду вспоминати время проведенное съ тѣмъ замѣчательнымъ человѣкомъ.

Въ сопровожденіи генерала Ноксъ и генерала Стрирлинга мы проѣхали Нью Іоркъ и Джерзи. Мы видѣли громадный Колледжъ Принстонъ, построенный въ пользу пресвитеріанъ, почти разрушенный войсками обѣихъ сторонъ. Нынѣ возстановляютъ его такъ, якъ бы больше не боялись военныхъ разрушеній.

Наконецъ мы прибыли къ берегамъ рѣки Делаверъ, черезъ которую мы достались до Пеннсильваніи. Делаверъ маетъ свои источники въ краю Ирокоа. Небольшіи корабли могутъ доходити по ней до Трентона, а военныи до Филадельфіи. Береги ея урожайны и разнообразны на всемъ разстояніи, что мы мали возможность видѣти.

Часть Пеннсильваніи заселена нѣмцами, которыи продолжаютъ эмигровати изъ своего отечества и пріѣзжаютъ въ эту гостепріимную страну, куда благополучіе, богатство и свобода привлекаютъ всѣхъ несчастныхъ свѣта. Нѣмцы, привыкшіи къ бѣдѣ, согбенныи подъ ярмомъ необходимости и команды, приносятъ сюда духъ ощадности, вытревалости и покорности. И то есть все ихъ богатство, что они привозятъ съ собою. Охотно продаютъ свою свободу на пару лѣтъ богатому земледѣльцу. Отъ него учатся, якъ управляти фармой. Якъ воздѣлывати землю, они знаютъ. За свою работу получаютъ плату, которая позволяетъ имъ набыти землю на свою власность при окончаніи ихъ службы. Тогда то они проявляютъ въ полномъ размѣрѣ свое трудолюбіе и необыкновенную вытревалость, такъ что благодаря ощадности и при маломъ доходѣ въ началѣ они расширяютъ свое хозяйство и наконецъ добиваются большой зажиточности.

Гдекоторыи изъ нашихъ обычаевъ кажутся здѣшнимъ людямъ совершенно дивными. Однажды въ кругу многихъ гостей одинъ человѣкъ спросилъ мене, чи французскіи женщины ѣздятъ на коняхъ? Я отвѣтилъ утвердительно и добавилъ, что на коня онѣ садятся совершенно такъ, якъ и мужчины. Когда я то сказалъ, всѣ женщины покраснѣли, закрываючи свои лица вѣерами, а въ концѣ все таки не выдержали и убѣжали изъ комнаты съ громкимъ смѣхомъ. Они не могутъ порозумѣти того, якъ наша женщина не стыдится поправляти свои волосы въ присутствіи мужчинъ, или даже якъ она можетъ одѣватися передъ своимъ мужемъ.

Американцы суть по природѣ любопытны и за все разспрашиваютъ. Коли мы сходили съ корабля въ Бостонѣ, насъ обступила масса горожанъ, между которыми были и члены городского совѣта. Они одинъ напередъ другого спрашивали чрезвычайно наивнымъ способомъ о цѣли нашего пріѣзда, о погодѣ и мѣстѣ отъѣзда и о политическихъ дѣлахъ въ Европѣ. То самое повторялось всюду по дорогѣ, и я припоминаю себѣ, что наша хозяйка въ Гартфордъ, выпытавши у мене, чи я женатый и чи маю братьевъ или сестеръ, хотѣла непремѣнно еще узнати вѣкъ моего отца и матери.

Мы отдалены еще отъ Филадельфіи на полдня дороги. По дорогѣ мы встрѣчали мѣстами землю плохо воздѣланную, но ту, где находимся сейчасъ, можно смѣло сравнити съ самыми красивыми мѣстностями Европы. Я не знаю, чи, можетъ быти, хорошій пріемъ, якій мы получаемъ отъ американцевъ, дѣлаетъ Америку въ нашихъ очахъ еще больше красивой, но проѣхавши 150 французскихъ миль, я не видѣлъ ничего, что походило бы на ту дикую и грубую картину, якую я создалъ было себѣ дома о сей странѣ. Есть тутъ много невоздѣланной земли, но то треба приписати недостатку рабочихъ рукъ. Добробытъ и богатство видно всюду среди жителей. Отъ Бостона до сего мѣста мы не видѣли ни одного нищаго, мы не видѣли селянина, который бы не былъ хорошо одѣтый и не малъ воза или по крайней мѣрѣ хорошаго коня. Найлучшій изъ королей желалъ когда-то себѣ, чтобы каждый изъ его селянъ могъ мати свою курку на обѣдъ въ каждое воскресенье. Но мы тутъ, где только зашли до хаты утромъ, всюда находили на сковородѣ хорошую курицу, говядину или баранину съ кускомъ солонины; всюда видно огромное богатство зеленины, хлѣба, яблочного соку, молочныхъ продуктовъ и дровъ, чистую мебель, хорошіи кровати и часто газеты.

Домы въ сей части Америки маютъ другую форму и устройство, чѣмъ на сѣверѣ. Домы на сѣверѣ похожи на англійскіи, а тутъ кажется, что мы въ германскомъ кантонѣ или въ Голландіи.

10 ОКТЯБРЯ. — «Филадельфійская Газета» уже сообщила вамъ, что мы прибыли въ Филадельфію 21-го сентября. Его Сіятельство были приняты при звонѣ церковныхъ колоколовъ и сопровождала насъ компанія кавалеріи, состоящая изъ самыхъ передовыхъ горожанъ.

Я живу въ домѣ напротивъ штатного дома, где засѣдаетъ Пеннсильванскій Конгрессъ. Тамъ полныи дни благословляютъ Францію и проклинаютъ Англію и придумуютъ средства, якъ бы привести къ разсудку эту державу.

Улицы въ Филадельфіи расположены прямо, якъ бы по начертанной линіи, и для пѣшеходовъ устроены широкіи тротуары. Домы всѣ построены съ цеглы, простыи и однообразныи снаружи и правдоподобно удобны для тѣхъ, кто въ нихъ живетъ, хотя они страшно далеки отъ устройства нашихъ домовъ. Многіи люди любятъ города неправильной постройки. Мнѣ лично, любящему порядокъ и симетрію, признаюсь, Филадельфія очень понравилась. Нахожу тутъ все, что можетъ сдѣлати изъ ней самый красивый городъ свѣта; но за исключеніемъ лютеранского костела и пару другихъ храмовъ, нѣтъ тутъ ни одного будынка достопримѣчательной архитектуры.

Черезъ нѣсколько дней послѣ моего прибытія въ Филадельфію мене познакомили съ Эдвардомъ Дринкеромъ, родившимся въ 1680 году на мѣстѣ, где нынѣ расположена Филадельфія. Тотъ столѣтній старикъ сказалъ мнѣ, что кабина его родителей была на опушкѣ лѣса, на мѣстѣ, гдѣ нынѣ находится найгустѣйше населенная часть Филадельфіи. Нѣсколько разбросанныхъ лачугъ находилось тогда на мѣстѣ нынѣшней Филадельфіи, въ которыхъ жили шведы, голландцы и дикари. Онъ припоминаетъ себѣ, якъ игралъ съ ихъ дѣтьми и ловилъ бѣлокъ въ гущѣ, на мѣстѣ, где нынѣ возносится церковь, и припоминаетъ, что собиралъ ягоды на томъ мѣстѣ, где стоитъ штатный будынокъ. Онъ малъ 18 дѣтей и дожилъ до четвертого правнука.

То дикое и пустое пространство, где Дринкеръ родился, перемѣнилось въ богатый торговый городъ съ населеніемъ до 40,000 человѣкъ. 500 кораблей приходитъ сюда въ годъ. Корабли и фрегаты замѣнили лодки. Конгрессъ 13 штатовъ засѣдаетъ на томъ мѣстѣ, где туземцы устраивали свои собранія вокругъ огня.

За 100 лѣтъ своей жизни Дринкеръ видѣлъ начало и конецъ Британской власти въ Пеннсильваніи. Онъ былъ подданнымъ 7 монарховъ, а нынѣ тѣшится свободой подъ республиканскимъ правительствомъ.