Когда Варавву выпустили изъ тюрьмы, онъ со всѣхъ ногъ бросился бѣжать и бѣжалъ, не останавливаясь, до тѣхъ поръ, пока не очутился въ горахъ, въ пустыни.

Тамъ онъ отъ устали свалился на землю, пролежалъ весь день, а когда приблизился вечеръ, тихонько пробрался къ дорогѣ, спрятался за камень, подстерегъ путника, убилъ, нашелъ у него къ котомкѣ что поѣсть, и убѣжалъ въ другое мѣсто.

Тамъ онъ тоже пролежалъ весь день, къ вечеру подползлъ къ дорогѣ, убилъ прохожаго, обобралъ, и убѣжалъ опять на другую дорогу.

Такъ онъ бѣгалъ съ мѣста на мѣсто, убивалъ и прятался отъ человѣческаго глаза.

Когда Вараввѣ удавалось найти у убитаго деньги или чтонибудь цѣнное, онъ, дрожа за свою жизнь, шелъ въ городъ, покупапъ себѣ, что нужно, и снова убѣгалъ въ горы.

Убійства снова участились вокругъ Іерусалима, каждый день, гдѣ нибудь на дорогѣ, находили трупъ, — и жители говорили судьямъ:

— Это дѣло рукъ Вараввы.

Вотъ вы выпустили его изъ тюрьмы!

Судьи же отвѣчали жителямъ:

— Вы сами этого хотѣли! Вольно вамъ было кричать:

„Освободите намъ Варавву!”

Но, впрочемъ, добавляли:

— Пусть только Варавва попадетъ намъ теперь, — ему не миновать креста.

Во всѣ стороны посланы были солдаты, но не могли поймать Варавву, потому что Варавва бѣгалъ съ мѣста на мѣсто и прятался въ камняхъ, какъ змѣя.

Однажды подъ вечеръ, Варавва увидѣлъ на дорогѣ путника, который шелъ съ корзиной за плечама, выскочилъ изъ за камней и крикнулъ ему:

— Стой!

Путникъ остановился, и это удивило Варавву. 

Обыкновенно, путники бросались бѣжать или кричали и звали на помощь, или вынимали оружіе, или падали на колѣни и умоляли. Этотъ стоялъ спокойно.

— Что тебѣ нужно отъ меня? — спросилъ путникъ.

— А что у тебя въ корзинѣ за плечами?

— Въ корзинѣ я несу рыбу.

Варавва былъ голоденъ и у него зубы застучали при словѣ „рыба”.

— Давай сюда. Я поѣмъ хоть сырой рыбы I Но путникъ поставилъ корзину на землю и сказалъ;

— Зачѣмъ же тебѣ ѣсть рыбу сырую? Возьми лучше и изжаръ ее!

Варавва посмотрѣлъ на него съ удивленіемъ.

— А деньги у тебя есть?

— Есть! — отвѣчалъ путникъ —сколько тебѣ надо?

— Давай всѣ! — сказалъ Варавва.

Путникъ пожалъ плечами:

— Бери всѣ, если тебѣ нужно! — И подалъ ему кошелекъ съ деньгами.

— Теперь снимай свой плащъ! — сказалъ Варавва — въ горахъ по ночамъ бываетъ холодно.

Варавва былъ почти голый.

Путникъ снялъ съ себя плащъ н подалъ Вараввѣ:

— Возьми. Плащъ хорошій, и тебѣ будетъ въ немъ тепло! Не хочешь ли также, чтобъ я далъ тебѣ рубашку?

Варавва взялъ и рубашку, одѣлся и сказалъ раздѣвшемуся догола путнику:

— Теперь я долженъ тебя убить.

— Зачѣмѣ? — спросилъ путникъ.

— А затѣмъ, чтобъ ты не разсказалъ о встрѣчѣ со мною. Плачь и молись. Жизнь твоя уже исчислена.

Путникъ цожалъ плечами:

— Исчислить мою жизнь невозможно! Ей нѣтъ конца!

— Какъ нѣтъ, когда я ее сейчасъ отниму?

— Ты отнимешь у меня тѣло, какъ отнялъ корзину, деньги, плащъ, а жизнь продолжается вѣчно.

Путникъ указалъ на небо.

Варавва посмотрѣлъ на небо и сказалъ:

— Да тамъ ничего нѣту!

Путникъ пожалъ плечами, улыбнулся и показалъ на гору: 

— Тамъ есть что-нибудь?

— Ничего! — отвѣчалъ Варавва пристально вглядываясь.

— А тамъ за этой горой, Іерусалимъ, дома дворцы, храмъ, люди, только мы отсюда ничего не видимъ!

Варавва разсердился;

— Довольно говорить загадками. Ты не знаешь? съ кѣмъ разговариваешь? А если бы зналъ, у тебя бы волосы зашевелились на головѣ! Я уже былъ приговоренъ къ такой казни какая тебѣ и не снилась. Меня должны были распять на крестѣ, да вмѣсто меня распяли одного изъ Назарета. Мое имя — Варавва. Кто ты такой?

— Я другъ Того, кого распяли вмѣсто тебя!

Варавва нахмурился и отступилъ:

— Ты другъ Того? — сказалъ онъ, — вотъ что: бѣги, сколько твоихъ силъ. Я тебя не трогаю. Вѣги.

Путникъ спокойно пошелъ по дорогѣ, а Варавва остался въ глубокой задумчивости: „такъ еще никто не разговоривалъ.”

Вскорѣ послѣ этого Вараввѣ удалось убить богатого торговца на дорогѣ и взять много денегъ. Онъ пришелъ въ Іерусалимъ, чтобы повеселиться. Купилъ себѣ новую одежду и ходилъ увѣренный, что его никто не узнаетъ, какъ вдругъ онъ услышалъ у городскихъ воротъ клики, плачь, рыданіе.

На дорогѣ нашли тѣло убитаго торговца и принесли въ Іерусалимъ.

Въ то-же время Варавва услышалъ въ толпѣ:

— Варавва здѣсь! Варавва въ городѣ! Его видѣлъ одинъ изъ стражей, который караулилъ, когда Варавва былъ въ тюрьмѣ и ожидалъ казни! Сейчасъ запрутъ всѣ городскіе ворота и начнутъ искать Варавву.

Варавва затрясся всѣмъ тѣломъ и кинулся въ одну изъ пустыхъ улицъ.

Варавва бѣжалъ потерявъ голову отъ ужаса? самъ не зная куда, и на перекресткѣ столкнулся съ тѣмъ страннымъ человѣкомъ, котораго ограбилъ и отступилъ, не убивши.

— Варавва? ты? — воскликнулъ этотъ человѣкъ.

Варавва упалъ передъ нимъ на колѣна и протягнулъ къ нему руки:

— Твоего Друга распяли вмѣсто меня, — убей мея лучше ты, сразу безъ мученій. Только бы мнѣ не доставаться въ руки тѣмъ. Они теперь злы, и такь пригвоздятъ меня ко кресту, что я промучаюсь цѣлую недѣлю. Убей меня лучше ты, за своего Друга!

Человѣкъ отвѣчалъ:

— Идемъ за мной, скорѣй, Варавва. Я спрячу тебя такъ, что никто не найдетъ. Идемъ скорѣе.

Онъ отвелъ Варавву къ себѣ въ домъ и спряталъ въ подъземелье:

— Тамъ дрожа отъ страха, Варавва просидѣлъ три дня. Хозяинъ дома приносилъ ему пищу и торопился всякій разъ закрыть подземелье.

На четвертый день хозяинъ дома открылъ подземелье и сказалъ:

— Выходи. Поиски кончились, и городскіе ворота открыты опять. Ты спокойно можешь выйти изъ воротъ, я тебя провожу.

Варавва покачалъ головой и отвѣтилъ:

— Что-то новое наполняетъ мою грудь и голову. Что, я не знаю, какъ назвать. Такъ со мной не поступалъ еще никто. На? вотъ тебѣ деньги, которыя у меня есть. Вѣдь это дѣйствительно я убилъ тога торговца.

Хозяинъ дома при этѣхъ словахъ заплакалъ и отстранилъ его руку съ деньгами.

Варавва былъ пораженъ и схватился за голову:

— Горе мнѣ! Я убилъ твоего родственника. И ты теперь предашь меня.

Но хозяинъ отвѣтилъ:

— Не бойся. Убитый тобою человѣкъ не былъ мнѣ родственникомъ. Я даже никогда не видалъ его.

— Такъ что же ты плачешь о постороннемъ человѣкѣ?

— Всякій человѣкъ мнѣ братъ! — сказалъ хозяинъ дома.

— И я? — спросилъ Варавва съ изумленіемъ, — ты сказалъ. „всякій”. И ты бы сталъ плакать обо мнѣ, если бы меня убили?

— Плакалъ бы также.

— Ты странный человѣкъ, — сказалъ Варавва, и больше они не разговаривали, пока хозяинъ дома вывелъ его за городскіе ворота.

— Однако — сказалъ Варавва въ полѣ, — если бы меня сейчасъ узнали, тебя казнили бы вмѣстѣ со мной.

Странный человѣкъ только пожалъ плечами.

И они разстались.

Вскорѣ послѣ этого Варавва прятался за камнями и поджидалъ, пока шедшій по дорогѣ путникъ поровнялся съ нимъ. Варавва уже намѣтился камнемъ въ голову путника, — какъ вдругъ ему прійшда мысль:

— Найдутъ трупъ, и тотъ странный человѣкъ, который живетъ въ городѣ будетъ знать, что это сдѣлалъ я. И будетъ плакать, скажетъ: „Хорошъ Варавва! Я его спряталъ, а онъ убиваетъ у меня братьевъ!” 

И Варавва не бросилъ камня и просидѣлъ въ засадѣ, проводилъ путника глазами, пока тотъ не скрылся. Странно все это показалось Вараввѣ. Но на слѣдующій вечеръ Варавва, снова сидя въ засадѣ, и снова пропустилъ путника и не убилъ его, и еще одного пропустилъ, хотя они проходили въ двухъ шагахъ отъ засады.

На третій день измучившись голодомъ, Вравва пошелъ въ Іерусалимъ въ домъ своего страннаго знакомаго, и сказалъ ему:

— Вотъ я изъ-за тебя третій день никого не убиваю.

Такъ я могу умереть съ голоду. Ты долженъ меня накормить.

Хозяинъ дома принялъ его съ радостью, накормилъ его и уложилъ спать на своемъ ложѣ. Но Варавва не могъ заснуть, онъ обсуждалъ, что же теперь будетъ. „Это странно, — думалъ онъ, — какъ же я теперь буду жить? Если я буду каждый разъ такъ задумываться, прежде чѣмъ пустить камень или ударить ножемъ, — вѣдь я никогда не убью. Такіе мысли не подходятъ къ моей жизни. А не думать такъ, я не могу! Что-же теперь со мной станетъ?”

На утро онъ ушелъ въ горы въ глубокомъ раздумьѣ и черезъ два дня опять явился умирающій съ голоду къ своему знакомому и сказалъ.

— Накорми меня, — я опять никого не убилъ!

Убійства вокругъ Іерусалима прекратились. Всѣ свободно вздохнули. Даже вечеромъ, кто угодно спокойно и безопасно щелъ по дорогѣ, не подозрѣвая, что за камнями бродитъ съ горящими глазами Варавва.

Стали говорить:

— Варавва ушелъ изъ нашей страны!

Даже:

— Варавва умеръ!

Какъ вдругъ. однажды, у городскихъ воротъ раздался крикъ:

— Держите этого человѣка! Это Варавва!

Кто то узналъ Варавву, шедшаго къ своему другу, потому что онъ никого не убилъ. На Варавву кинулись, связали веревками, избили и отвели въ тюрьму, а на слѣдующій день отвели къ судьямъ.

Твое имя Варавва? — сиросилъ судья.

— Я, дѣйствительно, такъ называюсь, — отвѣчалъ Варавва, — но это еще не преступленіе называться Вараввой. — Вотъ ты тоже какъ нибудь называешься. За что же меня связали и держатъ въ тюрьмѣ?

— Тебѣ было запрещено являться въ Іерусалимѣ, ты явился и плачься на самого себя. Ты долженъ быть казненъ. 

— Я не понимаю этого! — сказалъ Варавва. — Вѣдь я же теперь никого не убиваю. Зачѣмъ-же меня казнить?

— По закону ты долженъ умеретъ — сказалъ судья.

— Странные вы люди! — сказалъ Варавва, — когда человѣкъ убиваетъ, вы выпускаете его изъ тюрьмы, когда онъ въ чемъ не повиненъ, вы его казните. Оно можетъ быть, дѣйствительно лучше, если я умру. Попрошу васъ только казнить меня какъ можно скорѣе, на это умя есть свои соображенія.

— Ты будешь распять на крестѣ.

— Только нельзя ли какъ можно скорѣе, повторилъ съ безпокойствомъ Варавва.

И сидя въ тюрьмѣ, — считалъ мгновенія, страшно безпокоился и спрашивалъ стражей:

— Скоро ли? Когда же?

Наконецъ, однажды, стражъ объявила:

— Варавва выходи! Твоя очередъ наступила.

Варавва вышелъ изъ тюрьмы, какъ перышко положилъ на плечи огромный крестъ и сказалъ:

— Только идемъ скорѣе!

Улицы, крыши Іерусалима, были полны народа. Весь городъ сбѣжался смотрѣть, какъ поведутъ на Голгоѳу знаменитаго разбойника. А Варавва прямо бѣгомъ бѣжалъ съ крестомъ на плечахъ, такъ что солдаты въ тяжелыхъ латахъ едва успѣвали за нимъ.

Солдаты хохотали:

— Что же ты такъ торопишься, Варавва ?

А Варавва озабоченно отвѣчалъ имъ:

— Боюсь, чтобы опять вмѣсто меня не казнили невинного!