БАНАТЫ

Банаты, то дуже гористый край, меж румунами, мадьярами и сербами. В том краю єст фабричне місто Решица. Уж минуло 44 рокы, як я опустил тот край. Фабрикы там и днеска сут, бо я читал в газеті, што як там подходила русска армия, то директор тых фабрик фуркнул на аероплані.

Там єст великий “шмельц” (сталелитейный завод), где плавят руду, “пульверк” (прокатный завод), где вальцуют желізо. Притым там вырабляют мосты и высылают до світа, машин-фабрика выраблят желізны колеса, коксбвня перепалят уголь на кокс. Сут там дві майны: Секуля и Доман. Уголь добывали лем с пиками. Уголь дуже чистый и мягкий, барз добрый на кокс.

В тых роках, коли я там працувал, на Доман майні была велика експлозия. Было то вночи пред днем Св. О. Николая. Барз дуже люда там згинуло. Там отец брал малых подростков до помочи и они оттягали в баксах угля на ширше місце. В день Св. О. Николая в тамтейшых церквах были отслужены жалобны богослужения за жертвами той експлозии. Там єст католицкий костел, и православна и униятска церкви.

В Решиці працувало много розмаитого народа, говорили, што 5.000. Но мадьяров працувало мало, хоц до первой світовой войны тот край належал до мадьяров. Там, где я працувал, в “пульверку”, то німцы и чехы працували при машинах, а нашы лемкы за помочников.

Друге фабричне місто єст там о 6 годин ходу с Решицы верхами, и звеся Анина. Там также працувало много нашых людей. На половині дорогы с Решицы до Анины меж высокыми горами положене село Карашов. Люде бесідуют по сербскы, а одіваются як румыны.

В тых часах, коли я пришол до Решицы, якоси трудно было о роботу, так што мои краяне дорадили мі идти до Анины и росповіли, як мам идти. И одного дня зрана я выбрался в дорогу. Иду я, иду, и пришол до того села Карашова. Иду через село, и уж мам выйти с него, но на конці села я встрітил двох немолодых уж хлопов, с котрых єден мал деревяну ногу. И тот с деревяном ногом обозвался до мене: “Чекай, сыну”, гварит. Я подождал. Он подошол ку мі и запровадил мя до свого дому, дал мі перекусити, а так звідує:

— А откаль же ты, сыну?

Я гварю, што с Галичины, с Кроснянского повіта. Он звідує, с якого села. Я кажу, што с Мысцовы. А он каже: — А я с Гыровы!

То дораз сусідне село. Звідуєся, чий я. Я гварю, што Реваков. А он повідат, што он служил у моих родичов.

Так мы побесідували, як близкы краяне. Он росповіл мі, як стратил ногу в фабрикі и тепер заниматся шевством.

Я подякувал за гостину и пустился в дальшу дорогу. Пришол до Анины меж своих односельчанов, но по пару днях выбрался назад тыми самыми стежками, бо и там роботы не было.

По даяком часі достал я роботу в Решиці и там замешкал. Прожил я там с 1895 до 1901 року. В 1899 я оженился в Банатах.

Читал я в нашом календарі историю краяна Бринды — “Бехеровяне”. Не споминат нич о своих односельчанах в Банатах, а там лемков с Бехерова вельо. Но видно было, што они там здавца жиют. Был меж ними и єден Брында. Там было дост добри и весело жити. Але як бы перун ударил и знищил вшитко, бо пришол новый директор Ебергард, німец понад 7 футов высокий, и вшитко змінилося. Он позакладал новы машины, штобы меньше людей треба было. Потом пришло так, што ниякой роботы не было, не мож было на житя заробити. Говорили, што тот німец задорого хотіл продавати и не мал ордеру.

И так люде почали росходитися, где кто мог.