Як лем подкутый чобот фашистского солдата ступил на землю Карпатской Руси, коли запалилися первы пожары от рук гитлеровскых розбойников и убийц, — группа роботников соляных копалень Акна-Слатины попращалася зо женами и дітми и пошла в дримучы лісы Карпатскых гор.

Так створился первый отряд, што положил початок широкому партизанскому руху на Карпатской Руси. То были люде загартованы и отважны, молчаливы и рішучы. В их сердцах жила безгранична ненависть до пажерных грабежников. Одна біда: у них не было оружия.

— Оружие! Його треба здобывати в бою, — сказал командир отряда. — Треба, хлопцы, выявляти инициативу.

Больше он не додал ни єдного слова. Партизаны молчкы приняли постанову. Штоже инше? Зо словами командира мушено было погодитися, бо иншого выходу не было.

Партизаны почали выявляти инициативу.

. . . Под вечер до надутого, як когут, німецкого жандарма, што стерег за “порядком”, боязливо подходил селянин. Понижено знимаючи з головы шапку, починал бесіду. Говорил о том, о тамтом, кивал головом, желал здоровья самому жандарму, його жені, дітом, — такий собі простакуватый чловечина. Он не выкликал ниякого подозріния.

А коли надходил вечер, и жандарм, зіваючи, хотіл “замачатися” пугариком руму, селянин, корыстаючи с подходячого моменту, спрытно и тихо загнал му в груди короткий острый нож, забрал оружие и бесслідно пропал в темноті.

Фашисты почали беспощадно мстити селянам. Над мирными хатами взносилися чорны клубы дыму. Почалися арешты, реквизиции, росстрілы. В горы, где скрывалися партизаны, німецка команда выслала карательну експедицию.

Не без страху и внутренного дрожания вошли фашисты, вооружены до зубов, в темный, стародавный ліс, што покрывал убочы Ужокскых гор. Они находили то ту, то там сліды партизанскых постойов: дотліваючу дудлу, порожну гильзу от патронов, черепок, што замінял в поході вариху. Але сами партизаны, якбы в землю запали. В лісу владіла ненарушима тишина; лем вгорі шелестіли вітвями букы и дубы, и гдеси под упалым сушняком сонливо журчал струмик.

И раптом, невідомо откаль, почалася густа стрілянина. Каждый выстріл убивал фашиста отразу. Ліс наполнялся хрипиньом и стонами. Тоты, што встигли опамятатися, кинулися утікати, продераючись сквозь колячу іжину, покидаючи оружие.

Фашисты вернулися до касарень рострачены, встеклы от злости. В тоту саму ноч они заарештували и доставили до гестаповского застінку десяткы в ничом неповинных людей. Их закатували до смерти. Пару сел были зметены з лица земли.

Тым часом партизаны Карпатской Руси стали грозном силом, способном помірятися оружием з регулярным войском. Отряды их цілый час пополнялися селянами, што утікали зо спаленых фашистами сел, роботниками, сельском интеллигенциом. Им удалося установити связь с партизанекыми отрядами сусідных областей Румынии и Западной Украины. Было утворено якбы єдине руководство головными силами. В руководстві стали люде, якы отзначилися смілом инициативом, отвагом и полном готовностьом побідити або померти в бою.

Партизаны отповіли на злочинства гитлеровцев цілковитым знищением доборовой войсковой части — 68-го венгерского полка.

Они оточили байдужных и бравых гонведов в горском пересмыку недалеко Дукли. Вход и выход с пресмыку партизаны закрыли кулеметами. Завязался бой — короткий и беспощадный, в котром всі солдаты и офицеры были знищены до послідного. Партизаны захватили в том бою около 20 ручных кулеметов, 4 машиновы кулеметы, одну легку горску армату, много карабинов и бойовых припасов.

В октябрі командир одного венгерского корпуса наказал зробити облаву на червеных парашютистов, якых якобы скинули на Верховині. Облава, розумієся, не дала ниякых результатов. Розгніваный генерал приказал заарештувати першых-ліпшых селян и росстріляти их якобы за помоч партизанам.

Тогды партизаны выпустили летучку, в якой повідомляли мадьярский гарнизон, што стоял в Ужгороді, о том, што три унтер-офицеры мадьярской жандармерии — в летучкі были зазначены их имена и перечислены всі их злочины против мирного населения — взяты як заложникы и росстріляны. Через пару дней партизаны — на тот раз уж без ниякого повідомления — спалили виллю генерала Надь-Кадервари, за містом коло Ужгорода, оставляючи коротку надпись: “За спадение села В.”

Но то были лем квіточкы. В октобру операции партизан набрали значно ширшого характеру.

В одну из осенных дождьовых ночей партизаны пустили в берег недалеко Свалявы войсковый поізд с фашистскыми войсками. 14 вагонов розбилося дощенту, покрывши своими уламками много солдат и офицеров. Скоро потом был взорваный склад бойовых припасов в Рейг-Номана. За даякий час партизаны знищили зборникы нафты 6-го венгерского бронетанкового полка. Коло Севлюша они блокували шоссейну дорогу, перетявши єй глубокыми ровами. Коли фашистска моторизована часть задержалася коло той перешкоды, партизаны открыли зо засады нищачий кулеметный огонь, перебили цілый отряд, захватили еквипунок и оружие и зникли, зазнавши незначных страт. В селі Тиха партизаны счинили налет на мадьярску реквизицийну комиссию. Они росстріляли членов комиссии, разом з их вартом, и реквировану скотину повернули селянам.

Незадолго послі того по всей Карпатской Руси поширилася вістка о том, як партизаны росправилися недалеко Волового з урядником гестапо.

Долгоногий, худый, як жердка, маньяк, з оливяныма очами и тихым вкрадчивым голосом, он наводил страх на жителей цілого округа.

Одного разу он приказал росстріляти около 50 заложников, в том числі пару жен. Сам он не был присутный при том мордерстві. Але коли солдаты покончили свою кроваву роботу, гестаповец раз и другий прошолся по полю, уважно розглядуючи трупы, потом остановился коло одного из росстріляных и з докором звернулся до офицера, што руководил росстрілом:

— Лейтенант, я бы сурово покарал солдата, што стрілял в того негодника. Смотте, таж он живый.

Тогды офицер вынял с кобуры пистолет и добил умераючого.

Партизанам удалося захватати того звіря живцом. Они примусили го выкопати самому собі могилу и, як говорилося в позднійше выпущеных летучках, “повернули го лицем до того місца, где за його приказом были убиты заложникы.” Коли зомлілы рукы гестаповца кончили копати яму, выступил командир партизанского отряда и звідал:

“Ци єст ту меж нами кто из родных убитых за його приказом?”

— Єст, — отповіло пару голосов.

— Три крокы вперед! Росстріляти того гада!

Загреміл дружный залп, и гестаповец, як сноп, звалился в яму.

Вість о партизанской росплаті з быстротом блискавицы облетіла всю Карпатску Русь.

В тот день во многых селах звонили звоны.