Я выходец из Білоруссии, Гродненской губернии, Кобринского уізда, Трусковской волости, зо села Литвинкы.

За старого царского правительства народ наш в Білоруссии дуже бідувал. Правда, што Россия была дуже велика и богата, но єй богатство не было народне, а належало до царя, панов поміщиков, капиталистов, купцов и духовенства, а народ на такой великой и урожайной землі в России — примерал от голода.

Село Литвинкы, в котром я родился, было маленьке, якы 45 господарскых хат. Меж господарями лем пару такых было, котрым старчило хліба до нового, а остальны голодували. Не было фабрик и заводов, где бы чоловік мог заробити и купити хліба для себе и дітей. А каждому жити хочеся. Но як жити, як добыти кусок хліба, того мужику никто не сказал, не научил. Жий, як хочеш, лем не крад.

Но зато в нашом селі жил богатый пан поміщик, дідич пан Шадурский. У того пана было два раз больше земли, як у цілого села, и то найлучша земля. А тоту землю обрабляли му селяне, он сам ничого не робил. Селяне його землю зорали, засіяли, потом урожай собрали и до порядку привели. Брал он селян на роботу не лем з нашого, и сусідных сел, як Пруска, Яковчиц, Стовпов, Ліщик, Шипович, Баче. Платил тот пан селянам за роботу лем так от обычаю. Зимом селянин працувал у пана от світу до змерку за 20 копійок денно, на свойом хлібі, а літом за 35 копійок, тоже на свойом хлібі. То мож собі представити, як тот бідный селянин мог за 35 копійок денно выживити себе и свою семью. Женщинам літом пан платил по 25 копійок. И никто не заступился за бідного мужика, цар и його правительство стояли за пана. Они не смотріли, ци то был пан русский, польский, ци німецкий, для них паны всі были однакы, и по национальности и по религии — такий был добрый пан для “русского” царя православный, як католик або протестант.

Но мужика они уж не просвіщали так, мужика нияк не просвіщали, они говорили, што як мужику дати школу, то он слухати не буде панов и покорятися. Мужику старчит церков, а школы му не треба.

А коли мужик уж не мог выдержати той біді и просился батюшу, кто той біді мужика виноватый, то батюшка казал, што жиды виноваты, бо они и Христа продали. “Бийте жидов.”

А то всьо было лем для того, абы отвернути увагу от тых правдивых виновников мужицкой нужды. Бо и бідный жид не мал ниякого права за царского правительства, лем богатый жид. Бідному жиду немож было купити кусок поля. И што он мал робити? Он занимался дробном торговльом меж бідными селянами, и где мог, то ошукал, як каждый, бо он тоже хоче жити, а ни куска поля у него, ни роботы.

Так што в Білоруссии не было справедливого житя для народа за царского правительства. Жили собі богато лем паны поміщикы, капиталисты, духовникы, а кто упомнулся за справедливость для селян и роботников, того царске правительство арестовало и в Сибирь на каторгу высылало.

Мужик так был затемненый слугами царя, што он нияк не мог пробудитися и порозуміти причин свойой нужды. Он не мог порозуміти, што йому належится лучше житя, што Россия не належит до царя, поміщиков и капиталистов, а до него, до всего народа, што он закутый в оковы тьмы, и што йому треба порвати тоты царскы оковы тьмы и добыти собі свободу, ровность, запровадити своє, робоче-селянске правительство, котре зровнат всіх людей, и народ при помочы свого правительства розбудує краину для себе, для справедливого житя.

Білорусский селянин не мог поняти того, што он чоловік, як и другы люде, и коли он увиділ даякого пана, жандарма, духовника, то дораз зогнулся водвоє, кланялся до земли, цілувал рукы, и так сам понижал себе. И нич дивного, бо кажду неділю он слухал в церкви, што треба быти покорным и пониженым, бо такых Бог любит и тых єст царство небесне. “Кто ударит тебе в одну щеку, ты надстав другу.” Так просвіщали мужика в России за царя.

И потому то, хотя русской земли три раз больше от земли Соєдиненных Штатов Америкы, кто лем мог из нас выіхати в Америку, то старался выіхати, и ту в Америкі много білоруссов, котры емигровали из Білоруссии за царского правительства.