“Слово о полку Игореві” єст исторична повість або пісня о борьбі старой Киевской Руси зо степовыми азиатскыми наіздниками. Написана неизвістным гениальным поетом в 1187 або 1188 року, она остаєся одным из величайшых памятников не тилько русской, но и світовой литературы, и служит живым доказом высокого розвития русской культуры в Киевский период, перед татарскым погромом. А притом она наполнена такым глубоким патриотичным чувством и такым страстным призывом к єдинству русской земли, што по сей день она остаєся в русской литературі непревзойденым памятником русского патриотизма.

Минувшого року русский народ отмітил 750-у годовщину того знаменитого памятника старинной русской культуры. В Сов. Союзі выпущено новы издания той повісти в сотнях тысяч екземляров, в газетах и журналах были посвячены єй обширны статі, так што в первый раз широкы массы русского народа познакомилися ближе с гениальным произведением далекой минувшины. В той патриотичной поемі 12-го столітия нове молоде поколіние русского народа Сов. Союза находит выражение своих патриотичных чувств и порывов, и тому “Слово о полку Игореві”, не взираючи на його древность, сталося любимом книжком совітского читателя.

Рукопись “Слова о полку Игореві” была найдена в 1795 року в одном из старых монастырей в Ярославлі. Великий любитель русской старины и коллектор старых рукописей и книжок гр. А. И. Мусин-Пушкин набыл рукопись и издал єй книжком в 1800 р. при помочы директора Московского Архива загран. діл А. Малиновского. В том первом издании повість была озаглавлена так: “Историческая пѣснь о походѣ на половцовъ удѣльнаго князя Новагорода Сѣверскаго Игоря Святославича, писанная стариннымъ русскимъ языкомъ въ исходѣ XII столѣтія съ переложеніемъ на употребляемое нынѣ нарѣчіе”.

Сама рукопись хранилася в библиотекі Мусина-Пушкина. В 1812 р. при занятии Москвы войсками Наполеона библиотека пала жертвом пожара. Сгоріла и дорогоцінна рукопись. Осталося лем перве печатне издание и рукописна копия с рукописи, написана ище в 1796 р. для императрицы Екатерины.

В “Слові” остаєся цілый ряд неясных выражений, котры до сего часу знатокам русской старины не удалося роз’яснити. И сгорівша рукопись Мусина-Пушкина не была оригинальна рукопись, написана автором, лем значно позднійша рукопись, переписана неизвістным монахом при конці 15-го або на початку 16-го столітия. В старых часах монахы по монастырях переписували стары літописи и другы памятникы словесности, но при такой перепискі в рукописи вкрадалися часто ошибкы. Нерідко монах, переписуючи стару рукопись, мінял або пропускал гдеякы слова, або додавал свои вставкы. Рукопись, найдена Мусиным-Пушкиным, была переписана по всей віроятности псковичаном, бо в ней гдекотры слова были переданы выговором, употребляємым в околицах Пскова. В рукописи слова не были розділены, не было строчных знаков ни установленого правописания. При первом издании такой рукописи могли быти допущены разны ошибкы при розділі слов. Єсли бы рукопись не пропала, то учены знатокы мали бы можность розобрати єй лучше и провірити, насколько точным было перве издание “Слова”.

“Слово о полку Игореві” зараз послі свого появления в світ возбудило громадный интерес як в России, так и заграницом. Каждого мусіло удивити то, што в старой Руси мог найтися такий гениальный писатель. Гдекто начал сомніватися в том, што повість была написана в 12-ом столітии. Но тоты сомнівы пришлося оставити, бо среди русскых писателей 18-го столітия не было поета с такым поетичным талантом и таком глубином мысли и знанием русской старины, штобы можна было подозрівати даного в подділкі подобной поемы. Пару десятилітий позже великий русский поет А. С. Пушкин сказал отверто, што о подділкі не може быти и бесіды, бо “Слово о полку Игореві” має такы высокы поетичны достоинства и от него віє таком художественном правдом и духом древности, што никто из новых поетов не мог создати єго.

Пушкин писал, што “Слово о полку Игореві” возвышаєтся “уєдиненым памятником в пустині нашой словесности”. Но єсли в 12-ом столітии мог появитися на Руси подобный гениальный поет, то самый тот факт говорит, што поезия в тых часах стояла дуже высоко, и што было больше поетов, котры подготовили дорогу для автора “Слова”. В самом “Слові” упоминатся пару раз о славном півці Бояні, котрый в своих піснях восхвалял подвигы князей. Но из пісень того Бояна не дошло ничого до нас. Тот Боян, подобно як и автор “Слова”, был очевидно світскым человіком, дружинником-воином, котрый сочинял пісни о воєнных походах князей. На таку світску литературу монахы по монастырях не звертали великой увагы, не переписували того. Они были заняты головно літописями и духовном, церковном литературом. Длятого то світска литература старой Киевской Руси пропала. Але маючи перед собом найдене случайно “Слово о полку Игореві”, мы можеме судити, на якой высоті находилася стара русска литература перед татарскым розгромом.

В “Слові” описаный неудачный поход на половцев навгород-сіверского князя Игоря Святославича, в союзі с братом Всеволодом, племянником Святославом Ольговичом и сыном Владимиром, в 1185 року. Поход их закончился катастрофом. Русскы дружины были розбиты, а самы князі были взяты в плін. Слідуючого року князю Игорю удалося біжати из половецкого пліна. Поет описує поход князей, битву с половцами и бігство Игоря из пліна. Но на том не конец. Он вставлят в поему свои розмышления о причинах той катастрофы. Причины он видит в княжескых роздорах и в роз’єдинении русской земли. И он звертатся до князей с горячым патриотичным призывом, штобы они забыли свою “крамолу” и стояли разом за русску землю.

В началі поет звертатся до своих слушателей и об’яснят, што он не буде співати свою пісню по старому, як то робили попередны півцы, а головно славный Боян, не буде выдумувати, лем росскаже правдиву “быль” свого времени. И говорит дальше:

Но як раз, коли Игорь соберался в поход, произошло затмение солнца. В тых часах всі мали то за недобре знамение. То ворожило біду. Но Игорь не хотіл отказуватися от похода. Лучше погибнути, як отступати. Он рішил итти до рікы Дона и встрітитися с половцами.

В полю Игорь жде прибытия брата Всеволода, князя Курского, с його дружином, штобы так итти дальше в половецку землю. Тут слідує одно из самых поетичных міст “Слова”:

Русскы дружины идут дальше в половецку землю, приближаются к Дону. Половцы уж узнали о приближении русскых князей и громадят силы. Скрип их теліг ночном пором долетає до русскых дружин. Волкы по яругам, орлы в воздухі накликуют біду. Над раном в пятницу русскы дружины встрітилися с передовым отрядом половцев и розбили єго. В рукы русского войска попали “красны дівы половецкы”, а с ними злато, аксамиты, кожухы и покрывала.

Послі той побіды русскы дружины отдыхают в полю. Слідуючого дня рано великы силы половцев ударили на войско Игоря.

Началася битва. Поет описує, як буй-тур Всеволод разит половцев. Поет припоминат минувшы битвы русскых князей и говорит, што такого страшного боя ище не было.

Смуток настал на русской земли. В сильных, яркых образах рисує поет тот смуток. Трава от жалости поникла, а дерево приклонилося к землі. Невесела година настала, бо воєнну силу русского народа пустыня прикрыла. Из-за малых непорозуміний князі начали сами на себе “крамолу ковати”, а поганыи на Русску землю со всіх сторон приходили с побідами.

Поет винит князей Игоря и Всеволода, што они своим самовольством пробудили “старе лихо”. Половцы, розгромивши их дружину, напали на русску землю, опустошаючи єй широко и далеко. Поет отдає признательность Игорю и Всеволоду за их храбрость и отвагу, но говорит, што они не поступили правильно, бо сами на свою руку, не порозумівшися с другыми князями, пошли зо слабыми силами на половцев. Он припоминат, як недавно великий князь Киевский Святополк “притрепал” тых самых половцев могучыми полками, притоптал половецку землю, а их хана взял в плін.

Дальше поет переносит нас в Киев. Великому князю Киевскому Святославу приснился нехороший сон. Оповідат он свой сон боярам. Узнавши о трагичной судьбі Игоря и другых князей, Святослав сказал “злате слово”. В том слові Киевского князя заключатся центральна мысель цілой поемы. Он выражат жаль по поводу роздробления русскых сил, бо то позвалят “поганым” опустошати русску землю. Святослав припоминат, што на Руси много воєнной силы, сут могучы князі, котры, єсли бы выступили разом, то розгромили бы легко половцев и освободили бы раз на все русску землю от их набігов. Он звертатся до тых сильных русскых князей, штобы они выступили дружно в поход и отомстили половцам за Русску землю и за “раны Игоревы”.

Но на самом початку Киевский князь укорят князей Игоря и Всеволода, што они самовольно, не порозумівшися с другыми князями, предприняли поход на половцев:

Из тых призывов к другым князям, вложеных поетом в уста Святослава, особенно замічательно то, што он говорит о великом князю Суздальском Всеволоді, на далеком Сівері, и о славном князю Галицком Ярославі Осмомыслі. К Всеволоду он звертатся с такыми словами:

Слово “чага” означат рабыню, а “кощей” — раба. “Ногата” и “резана”, то — назвы дробных монет. Поет хоче сказати, што єсли бы великий князь Суздальский ударил на половцев, то ціна на рабыню и рабов упала бы дуже низко, бо русскы набрали бы много плінных.

Галицкому князю Ярославу поет устами Святослава шле такий призыв:

Дальше поет предаєся розмышлениям о несчастных княжескых межеусобицах, от котрых так тяжко страдала русска земля. Он припоминат ряд событий из минувших часов, хвалит князей, котры кровь проливали в борьбі с врагами русской земли, и корит тых, котры начали межеусобны войны. О Черниговском князю Ярославі Всеволодичі он говорит:

От тых роздоров стоне русска земля. Жаль, што ніт старого князя Киевского Владиміра Мономаха. Єсли бы так можна было задержати его на всегда в Киеві, то не было бы такой біды на русской землі:

Дальше слідує в поемі жалобный плач жены пліненого князя Игоря Евфрозины Ярославны, дочкы упомянутого выше Галицкого князя Ярослава Осмомысла. Як зозуля над ранком плаче Ярославна:

Она звертатся жалобно до Вітра-вітрила, чому он несе половецкы стрілы на воинство милого мужа, чому он розвіял по ковылью єй радость. Она звертатся до рікы Дніпра-Славутича с просьбом принести пліненого Игоря, штобы она не мусіла слати к нему каждого рана слезы на море. Наконец, она звертатся до світлого Солнца с жалобом, чому оно разит горячыми лучами дружину Игоря в полі безводном.

Игорю удалося біжати из пліна. В том помог єму половчанин Овлур, рожденый от русской матери. Поет рисує всі трудности того побіга через пустынну степь. Ханы половецкы Гза и Кончак кинулися за ним в погоню, но Игорю удалося уйти от них. Он вернулся на Русь к великой радости всіх:

Таке єст в короткости содержание и такий характер знаменитого “Слова о полку Игореві”. Сам поет называт сочинение то повістью то піснью, и трудно сказати, як оно было первоначально написано: прозом ци стихами. Но єсли то была проза, то во всяком случаю ритмична проза, котру легко переложити на стихы. Такы пісни декламовалися под акомпанимент музыкы на торжествах перед князями и их дружином.

До сего часу не удалося открыти, кто был автором той поемы. Существує одна теория, што “Слово о полку Игореві” написал галичанин, один из дружинников галицкого князя Ярослава Осмомысла. Он мог прибыти на двор князя Игоря с його невістом, дочком галицкого князя, и потом участвовал в несчастном поході Игоря и разом с ним попал в плін к половцам. Гдекотры міста в “Слові” указуют на то, што оно было написано в пліну.

“Слово о полку Игореві” тісно связано не лем с книжном литературом свого времени, но и с народном поезиом. Автор упоминат стары поганскы божества и народны легенды русскых славян. Лем человік, вышедший из русского народа и связаный нерозрывно с духом свого народа, мог отчути так глубоко горе и страдания русской земли и передати с таком страстном силом свои чувства. В цілой русской литературі ніт сильнійшого призыва к єдинству родной земли, як в той патриотичной повісти 12-го столітия. Поет выразил в ней правдиву народну мысель и народну волю.

В Сов. Союзі, где с новом силом пробудился правдивый народный патриотизм, широкы массы полюбили “Слово” именно за тоту народность. Совітский писатель Иван Новиков в одной статі о “Слові” пише: “Слово о полку Игореві” дороге нам тым, што його идеи продолжают жити и поныні, што в світлі поетичного памятника истории мы открываме их глубочайшы корни в духі нашого народа. “Слово о полку Игореві” доносит к нам во всей свіжести и яркости краскы и звукы, як бы ище не отшумівшого бытия, запахы степей, свист стріл, говор роздольных рік и рокот моря, думы над судьбами родной земли и жарку готовность отдати за ню саму жизнь.”

Треба ище зауважити, што на “Слово” пред’являє свои права не лем русска литература, но и украинска. Украинскы националисты говорят, што “Слово” належит до ний, бо єго написал или галичанин или киевлянин, а не “москаль”, и што “москали” лем “украли” тоту повість. Но автор “Слова” сам ясно опреділил, до якой литературы належит єго повість. Он говорит о Руси, о русской земли и призыват обороняти єдинство Руси, як южной, так и сіверной и западной. Украинскы самостійникы, отказавшися от Руси, сами отказалися от “Слова”. О князях-межеусобниках поет говорит, што они “выскочили из дідовской славы”. Так и теперішны украинскы сепаратисты “выскочили” из Руси и порвали с идеями “Слова о полку Игореві”.