(Світлица у вийта. Великий стол и лавкы попри стінах, пару кресел, шафка с книжками. Вийт сидит за столом и тримат в руках окульник зо староства. На лавках сидят газдове и паробкы).

Вийт (читат): “До вшыстких звєржносьці гминных: “До вшыстких звєржносьці гминных: На подставє констытуции ржечы посполитей польскей, ораз роспоржондзеня министерства справ войсковых з дня чтернастего марца тысьонц дзєвеньсет двудзєстего року и роспоржондзєня воєвудства, взыва сєн вшыстке звержхносці гминне до натысмястовего споржондзеня ліст поборовых рочнікуф 1896 до 1902, ораз до доставєня тых рочнікуф пржед комиссиєм поборовом дня сєдемнастего мая, тего року, о годзінє дзєвйонтей пржед полуднєм в салі рады повятовей. В разє нєзастосованя сєн до дзішейшего роспоржондзеня, начельніцы гмин поцьонгнєньці зостаном до суровей одповєдзяльносці, а поборові подлєгайом под войсковы сонд доразьны ржечы посполітей польскей. Староста.”

Леон: Ого! Штоси с панами планно, большевикы бют!

Вийт: Чули сте, який окульник нам пан староста прислал. Штораз то острійше пишут. Такы окульникы достали всі нашы русскы села в повіті. Рано были у мене посланцы з другых сел и просилися, што мы будеме робити, ци даме панам нашы діти, ци не даме.

Леон: А дітей нич ся не звідуєте, ци они пидут?

Вийт: Мы вас примушати не будеме, росходится лем о тото, штобы паны вас не примусіли, бо паны мают легионы и жандармов, а нас мало.

Михаил: Я бы так радил, штобы не слухати панов, оттігати так з дня на день. Таж тота справа ище не рішена, до кого мы маме належати. Таж и мы подписали просьбу до Мирной конференции в Парижі, што мы не хочеме належати до Польшы, а што хочеме ділити долю з нашым русскым народом з угорской стороны. А война покончилася так, што каждый народ може собі сам выбрати, где хоче належати.

Николай: Не вірме мы тому, што даякы паны признают волю народа. Тоты паны в Парижі такы самы паны, як и наш пан староста. Што до того самоопреділения народов, котре поставила Америка, то паны уж осміяли американского президента Вильсона и повіли му, штобы до европейскых справ не вмішувался. Остало так, як и было пред войном, власть остала в панскых руках.

Леон: Треба им єй вырвати.

Николай: А маш силу?

Леон: Всі мы маме!

Вийт: Дайте-ле спокий. Тепер справа, ци даме панам рекрута.

Максим: Мы нигде не идеме.

Ваньо: Мене лем повязаного можут взяти.

Стефан: Я бы може и пишол, але мі дівчате жаль.

Вийт: Слухайте, хлопці, ту справа з державом. Яка она єст, то єст, але якаси держава. Правда, не по нашой волі мы ся в той державі находиме, але нам треба уважати, штобы мы не стягнули на свои села даяку помету. Бо докля паны посылают лем окольникы, то ище байка, але як пришлют легионы, то товды не лем вас позберают, але и села знищат.

Михаил: Я не думам, штобы они аж на нас войско слали. Таж мы знаме, што им треба где-инде войска. А мы ище не маме ниякой відомости, штобы мирна конференция нас до Польшы прилучила, так они не мают над нами ниякой власти.

Вийт: А по мойой думкі уж нас отдали польскым панам, а што нам знати не дали, то лем зато, што ся з нами нич не рахуют.

Леон: Правду мате, вийте, што ся з нами не рахуют. А знате, чом ся з нами не рахуют? Бо ся нас нич не боят. Они нас мают за покорных боязливых лемков, котры окульника ся перестрашат. И так выходит, як видно. Знайте братя, што паны народу николи ниякой свободы не дадут, як собі народ сам не добуде.

Ваньо: Правду маш Леон.

Вийт: Легко вам молодым, але мы газдове на грунтах. Позаберают нас зас до даякого польского Талергофу, як нас забрали за Австрии, но и што нам с того?

Михаил: А я, хоц пресиділ два и пол рока в Талергофі, одобрали мі здравя, але я бы не дбал померти в польском Талергофі, абы лем нашы діти были вольны от польскых панов.

Вийт: Дайме мы покий, бо сами ту нич не ухвалиме. Ліпше буде, як скличеме громаду и ухвалиме разом, што маме робити. И як уж противитися панам, то разом всі. А як громада ухвалит, што треба послухати, то треба послухати. Як громада рішит. Ци так буде добри?

Всі: Добри!

Вийт: Так я старості не буду нич отповідати, най почкат. А на завтра вечер скличу громаду, и што громада повіст, так най буде. Идте хлопці до дому и заховайтеся спокойно. Повічте няням, штобы завтра вечером пришли до громады на раду.

Та ци я бы хотіл своим людям зле? Я бы хотіл, штобы было якнайліпше, но што-ж пораджу, як полякы мают легионы и оружие, а мы не маме нич. Польскым панам дают оружие Франция, Англия, лем жебы Россию били, та где они нам признают даяке право? Правду має Леон, што свободу паны не дают, лем єй треба добыти. Но але видно, што на нас час ище не пришол. Повідам, як громада ухвалит. Та я знам, што громада ухвалит, штобы панам не противитися, бо наш народ ище не має духа опору, не розуміє силы єдности. Но але хлопці, як вижу, трудно до войска пидут. Молодшы завзяты. Леон меж нима зробил роботу. А и война поробила их смілыма.

Владимир (входит): Няню, няню, пан з Горлиц приіхал.

Вийт: Може комиссар?

Владимир: Певно, што комиссар.

Вийт: Маш го ту. Видно их пече.

Владимир: А я, няню, можу остати з вами?

Вийт: Сяд собі там в куті и сід тихо. (Зберат папери зо стола и укладат до шафкы).

Комиссар (входит грубый паниско с червеным носом): Як сєн мацє панє вуйцє?! Добре полуднє!

Вийт: Доброго здоровя, пане комиссар. (Укладат дальше книжкы) Прошу, сядте собі.

Комиссар (сідат): Ну, и який у вас порядок, панє вуйцє?

Вийт: Порядок у нас добрый, ліпший, як был до того часу, за старого вийта, што сте го посадили. Мене народ выбрал, як знате.

Комиссар: Як так, то добри! (Вынимат папиросы): Запальцє собє, панє вуйцє!

Вийт: Дякую, але я не курю (не бере).

Комиссар: Тішит мене, што у вас такий добрый порядок, то значит, рекруты списаны в порядку.

Вийт: Такого порядку ище у нас не было, абы зме рекрутов списували, ани такого приказу от належитой власти мы не достали.

Комиссар (встає з роздзявленым ротом): Што? Вы не списали рекрутов? Такого порядку ище у вас не было? Што то значит, панє вуйцє? С кого вы собі жарты робите? Зо Староства, Воєвудства, з Ржечы Посполітей Польскей?

Вийт: Бале не кричте, пане не кричте, бо мя и так зо свойой хыжы не выстрашите. Мате таку свою велику ойчизну, та мы вам єй не хочеме забрати, та чом вы нас не оставите в спокою. Силом вы нас не примусите вашу ржеч посполиту любити, мы маме свой край.

Комиссар: Панє вуйцє, вы сте задуже моровы! (до Владимира): Хлопче, бігай на постерунок, най ту дораз приде комендант полиции.

Владимир: Идти, няню?

Вийт: Та ид! (до себе): Про мене най и чорта ту приведе.

Комиссар: Слухайте, панє вуйцє. Вы сте розумный чоловік, а так нерозсудно робите. Вы идете против державы, против єй закону. Таж вы добри знате, што робил австрийский уряд с такыма людми, котры были против Австрии? Вішал, катувал, в Талергофі голодом морил. А наш, польский уряд, того робити не хоче. Польска дає вольносць всім, лем абы выполняли єй законы, повинувалися урядам, сполняли свои обовязкы.

Вийт: Але вы, пане комиссар, забывате, што мы не полякы, але руснакы, и мы тоже маме свой край, свою землю. Мы на вашу польску землю не идеме, мы бы ганьбилися приказувати полякам на их земли.

Комиссар: Што вы плетете, панє вуйцє? Того николи не было, ани не буде, штобы под Краковом мы признали вам русску землю. Наша Польска от моржа до моржа, наша армия забере цілу Украину, бо то польска земля.

Вийт: Но видите, пане. И вы хочете, штобы нашы хлопці здобывали для вас Украину. А вы мі повідате, што я плету.

Комиссар: Панє вуйцє. Вы сте ище не затвердженні староством. Мы вас затвердиме вуйтом, але вы мусите показати верносць паньству. А як ніт, то вас скинеме з вуйтовства.

Вийт: Я то знам, што народ не має голосу, лем кого вы потвердите. Но але як я непотвердженый вуйт, та чого вы до мене пришли. Ци не ліпше, штобы вы собі, пане, другого вийта выбрали.

Комиссар: Лем без церемонии пане вуйцє, майте розум. Вы знате, што потульне теля дві коровы ссе. У нас в Польші вам буде ліпше, як в Австрии.

Вийт: Для нас было бы найліпше, штобы вы нас оставили в спокою. Даяк и сами будеме жити на свойой землі.

Комендант (входит): Добры вєчур.

Вийт: Добре здоровя.

Комендант (витатся с комиссаром и сідат коло стола): Цо слыхаць, панє вуйцє?

Вийт: Стара біда!

Комиссар: Не стара, але нова біда. Слухайте, пане комендант, ваш вуйт не хоче дати рекрута паньству, и отверто повідат, што у них ище такого порядку ніт, штобы давати хлопців до войска, и што його село ище не признає Польски. Я ту вас закликал, штобы с том справом даяк покончити. Бо коли будут уператися, то так вуйт, як и ціле село стягне на себе велику кару, а я бы того не хотіл.

Комендант: Вуйцє, ваш непослух вам косцьом в гарлє станє. Вы выведете нас з ровновагы. Я певный, што нияке паньство не терпіло бы такого непослуху от своих подданых.

Вийт: Та коли же мы ся вам поддавали?

Комендант: Вуйцє, цо задужо, то задужо.

Владимир (входит): Няню, якийси чоловік пришол и хоче з вами говорити.

Вийт: Што за чоловік?

Владимир: Я не знам, бо он не з нашого села.

Вийт: Пребачте мі панове, што вас на хвильку лишу самых. (Вийт и Владимир выходят).

Комиссар (встає и ходит нервово по світлиці): Видзял кто такого завзятого русіна?

Комендант: Псякреф, мы их научымы, аж им кости будут тріщати! Тржеба биць!

Комиссар: Будеме и бити, лем треба знати, коли и як. Мене лем єдно чудує, откаль тоты покорны до того часу бараны такой смілости набрали?

Комендант: Вы знате, пане комиссар, што тоты люде все тягли до России, и тепер тягнут найбольше. Там народ збунтувался против жонду, то и они бунтуют и хотят злучитися з москалями. И хоц бы зме што робили, та они все своє. Говорят, што ненавидят нашу шляхту и што єй слухати не будут. Им нич не поможе, лем битка и крыминал.

Комиссар: Битком и криминалом мы долго панувати не будеме. Видите, што ся з России стало, где цар панувал битком и крыминалами? Мі ся здає, што их ктоси бунтує.

Комендант: И то правда: Перед пару місяцами вернул з России єден хлопак, называтяс Леон Костельный. Он был в большевичкой армии, и сам большевик, як дябли. Того не настрашиш. Он збунтувал всіх молодых, он ту комендантом цілого села, а и з другыми селами мают звязь. Организуют тайну милицию, мают и пару карабинов. Но але то лем якбы забавка против нас. Якбы против нас выступили, то их цалком розгромиме, села спалиме и буде поржондек. Им треба показати силу!

Комиссар: Но, пане комендант, так не треба. Треба нам уважати, што світ повіст. Таком роботом мы лем бы показали пред світом, што тот народ недовольный нашом Польском. И мы бы не собі, а им добри зробили. Нам треба молодых вылапати до войска, а стары присмирніют сами.

Комендант: Вылапаме всіх!

Комисар: Розумієся, што вылапаме! Я уж мам плян, як их вылапаме, але я хотіл ище раз спробувати, што може сами придут. Но як видно, добровольно они рекрута не дадут и хлопам треба показати власть, а не панькатися больше, бо хлоп собі думат, што мы ся го боиме. Итак, як вийт не згодится выслати рекрутов дораз, то дораз той ночы треба обсадити село войском. А коли в єдном селі зробиме порядок, то другы села поддадутся. Отділ войска стоит на поготовю в Горлицах, дораз подаме телеграмму, штобы рушали. Ночном годином буде окружене ціле село, так што жива душа не буде могла опустити село. А тогды вы с поличном и легионерами вылапате всіх молодых. Не зашкодит потурбувати и старых, штобы оповіли другым селам, што их чекат за непослушенство польской власти.

Комендант: Я уж з нима справлюся. Лем дайте знати, штобы ланцушков веце привезли зо собом з міста.

Комиссар: Тихо, ктоси иде.

Комиссар: Где-ж пан вуйт так долго забавили? Трудно ся нам было дождати.

Вийт: Сусід купил коня, то єм ходил го видіти.

Комиссар: Прошу вас, пане вуйцє, дайте мі достатню отповідь, ци дате паньству рекрута, ци ніт?

Вийт: Дайте вы мні спокий з вашыма рекрутами! Бесідуйте сами з нима, як вас послухают, та най идут. Я вам в ниякой справі сам нич повісти не можу, бо мене выбрал народ и я мушу порадитися з громадом. Скликал єм громаду на завтра вечером, та позавтра вам можу повісти, што громада ухвалит.

Комиссар: Як так, то почкаме до позавтра. А не забудте, што сте нам бесідували, штобы сте знали повторити! (до коменданта): Ходзьмы, панє комендант! (Выходят).

Марина: Што-то днеска старого так долго ніт с той поляны? Може докошували, може му дакто помагал? Ой, бо то ся наробит тот мой старый! Тот чоловік мало отпочивал в свойом житю, а уж и старый. Што му тоты прокляты німчиска здоровя в Талергофі одобрали, добри го не замучили там. Думали зме, што уж собі тепер на старость отпочне, бо сын уж в роках, и працовитый, добрый. О, наш Петро добра дитина! Но та што-ж с того? Пришли польскы жандармы и взяли нам го, скули, збили. . . Та ци уж ниякой справедливости на світі николи не буде? И не лем нашого забрали: Такых добрых и працовитых хлопців, як Максима, Стефана, Ваня. И там их дагде мучат, а може уж домучили, бо тоты польскы паны без всякого милосердия люде. Уж ліпше тым, што ся з их рук вырвали и по лісах жиют. Правда, и им трудно, но але не так, як в панскых руках. . .

Михаил (в дверях): Но и як стара? Вечерю маш?

Марина: Та чого так поздно? Та накосил єс ход до плахты?

Михаил (мече капелюш, сідат тяжко на лавку): Таж ты знаш, який з мене роботник, я бы сам тоту поляну ани до Маткой-біжы не скосил! Два разы косом махну, уж в грудях грає. Я бы сам ани до плахты не накосил, але хлопці мі помогли.

Марина (ставит миску на столі): Та якы хлопці?

Михаил: Та якыбы? Та тоты, што в лісі, дезертере, як их называют. Коли Леон виділ, што я вышол косити, то лем свистнул, уж их трох с косами, Леон четвертый, а я пятый. Так, што зме поляну докосили. Треба, стара, дашто зрыхтувати и вынести им. Бо знаш, што лем тым жиют, што им люде вынесут.

Марина: Та не боялися косити? Та якбы так их легионы виділи и поймали?

Михаил: Та с поляны далеко видно, и мы все позерали, ци даяка мара не иде. Але зме никого не виділи. А подруге, они ся не дуже боят тых легионов. Здаєся, што легионы ся их веце боят.

Марина: Они счастлившы, як наш Петро, и тоты, што их полякы поймали и насилу до войска взяли. Ой, Петре, мой Петре! Голодуєш там дагде, терпиш нужду (плаче).

Михаил (іст): Бале не плач, Марин, нич му ся не стане. Мене старого мучили, а мя: не домучили. Молодый все ся даяк выкрутит. Горше нам старым, бо хоц маме свой кусок поля, та мы уж не маме сил до роботы. . . (чути крокы за сценом).

Петро (входит в польском мундурі, з оружием): Добрый вечер, няню и мамо!

Михаил: Петре!

Марина: Петре! (обнимат го).

Михаил: Пришол єс на урльоп, сыну?

Петро: Гей, на урльоп.

Марина: А на як долго?

Петро: Я сам не знам, але, здаєся, дома не долго забавлю.

Михаил: Та тепер так на урльоп пущают, с карабином и с торбами? Ліпше, Петре, повіч правду, што єс втюк от войска.

Петро (знимат зо себе карабин, торбы и шапку и кладе на лавкі): Та як правду повісти, то єм втюк.

Марина: Ой боже, боже! Сыну, та што ты зробил? (плаче).

Михаил: Дай-ле спокий стара, не плач, бо не Петро перший от польского войска втюк. Втічут руснакы и полякы, бо раз голодны, а подруге не хотят польскым панам служити и их боронити, (до Петра): То байка, Петре, штос втюк, лем ся не грыз. Сідай и іч, бо єс певно голоден.

Петро: Не так барз голоден, бо по дорозі зашли зме до єдного газды в Баниці, та нам дали поісти.

Михаил: Та кто ище с тобом был, што гвариш, же сте зашли?

Петро: Та нас штырох втекло и разом зме ся тримали цілу дорогу.

Михаил: Кто?

Петро: Я, Максим, Ваньо и Штефан.

Марина: Ой, боже-боже! Та як вас поймают, то вам смерть можут зробити.

Петро: А може мы им?

Михаил (бере го за плечы): Сяд ку мискі и собі найперше поіч, бо як не будеш істи, то им не даш рады.

Марина (доносит му и докладат): Лем іч сыну, поіч собі добри.

Михаил: Та откаль сте втекли и кади сте шли?

Петро: Втекли зме з Нового Торгу в горы, а шли зме горами и лісами. А коли зме зголодніли, то зме сходили ночном годином до села, та нам істи дали. Правду сте гварили, няню, што в лісах полно дезертеров, и то не лем руснаков, але и поляков.

Михаил: А чого полякы втічут с польского войска?

Петро: Голод их до того змушат.

Марина: А ногы тя барз не болят, Петре?

Петро: Кус болят. А где Леон, няню?

Михаил: Леон в лісі. И днес мі поляну помагал косити зо своими товаришами. Часом ночном годином залетит в село и ночном годином вертат в ліс.

Петро: А войска в селі ніт?

Михаил: Войска тепер ніт, але жандармов єст веце и пару легионов до помочи, котры ся все по селі крутят.

Максим: Добрый вечер!

Ваньо: Добрый вечер!

Стефан: Добрый вечер!

Михаил: Гей, та ту ціла компания польского войска! Витайте хлопці, сідайте и дашто повідайте, што там в світі чувати.

Марина: Ой боженку, якы они всі бідны, зголодуваны.

Максим: Не плачте, газдынь, солонины з нас и так не буде! А што панове нас кус зморили, то лем добру школу нам дали, як мы ся маме з нима обыйти.

Леон (входит): Здоровы были хлопцы! Лем нам больше такых, а скоро мы выкуриме тых жандармов и легионов з нашых сел! (Стискат всім руку).

Петро: Што будеме робити, Леон?

Леон: Добри будеме робити, лем ся в хыжі не засіджуйте, бо кажду минуту ту можут быти жандармы з легионами. Они уж знают, што вы втекли. А ту задератися з ними ся нам не оплатит. Най приходят до ліса. Кладте на себе всьо, што сте принесли, и идеме до ліса!

Михаил: А даяк в тоту сторону, где наша поляна, бо мі треба сіно позберати, та бы сте може помогли?

Леон: Не майте страх о сіно, мы го заляти не даме! Лем скоро, хлопцы!

Владимир (задыханый): Леон, жандармы ту идут! Я облетіл поза хыжы!

Леон: Хлопцы, готовы? Просто под Дебрю! (Всі хлопці утічут, Владимир за ними).

Михаил (до остопившой Мирины): Мирин, ты пряч зо стола, подай по собі, якбы никого у нас не было и нич єс не знала. (Сам бере сокиру и пильник, сідат и острит).

1. Легион: Газдо, где ваш сын?

Михаил: Таж вы знате, што мой сын при войску! Таж сте го сами насилу забрали. Уж буде близко два місяцы, як служит при войску.

2. Легион: Брешеш, русінє, он єст в дому!

Михаил: Што вы, панове, бесідуєте? Што вы ся чепяте за мого сына, як вы го сами поймали и скутого повели до войска? И чого вы тепер мене звідуєтеся, где мой сын? Звідуйтеся тых, в чиі рукы сте го отдали.

2. Легион: Не пыскуй, старый, бо мы знаме, што он в дому.

Михаил: Як вы так знате, то чом собі го не найдете и не возмете, лем ся мене просите?

1. Легион (ударил Михаила кольбом): Ты старый псе, будеш ты иначе співати, лем тя пан комендант в свои рукы достане.

2. Легион (до Марины): Стара чаровницо, где твуй сын? (ударил єй кольбом).

Марина: Боженьку святый, може уж на войні забитый, або што? (плаче).

1. Легион: Ходзь Антек, мы их найдеме. (Выходят).

Михаил: Скарана година! Тепер не буде уж пред нима спокою в хыжі. Кажду годину ту будут зазерати. А ты, стара, зрыхтуй дашто веце, штобы взяти рано на поляну, бо знаш, што их тепер веце.

Ваньо: Петре, треба буде их побудити, бо уж білый день.

Петро (кричит): Хлопді, вставайте, бо уж день!

Ваньо (иде, рушат их): Вставайте, хлопці! (Хлопці будятся, сідают).

Петро: Та як? Выспали сте ся?

Стефан: Дост єм ся выспал, ход я бы спал все, аж покаль ся тота заверуха не покончит.

Петро: Правда, як бы то добри было тоту заверуху преспати? Што-ж, коли не дадут.

Ваньо: А где то наш Леон?

Петро: Леон уж не так думат, як Стефан, штобы заверуху проспати. Он заверухі просто в очы смотрит. Он там дагде в селі легионам пакости робит.

Петро: А вы знате, хлопці, што в селі ціла компания войска?

Стефан: Ого, видно будут ся брати твердо.

Ваньо: Та што нам можут зробити? Штобы вылапати всіх дезертеров по нашых лісах, то им треба цілый корпус. (Смотрит в торону): Смотте, кто то иде? (Всі всмотряются).

Петро: Може Леон або Максим.

Стефан: Лем ци часом не легионы?

Ваньо: Певно легион! Польску шапку має и карабин!

Петро: Ей, дебы там єден легион сміл ку нам пущатися. Таж легион не такий глупый, знає, што го в лісі чекат.

Стефан: Але их може идти веце, лем россыпаны по лісу.

Ваньо: Не страхайтеся, я уж вижу, што то Леон. По ході го познаю.

Стефан: Леон!

Петро: Леон!

Стефан: Он нам даяку новину зо села несе.

Ваньо: А може дашто на сніданя.

Петро: Ваньови уж слина летит.

Леон: Но и як, хлопці? Выспали сте ся? А вы знате, што в селі войско?

Петро: Знаме. А мы уж утікати хотіли, коли зме тя здалека виділи. Думали зме, што легион.

Леон: Но, не легион, лем його шапка, торба и карабин.

Ваньо: Штоси с тобом было.

Леон: Но, зомном нич не было, лем з легионом. Прихожу я до хыж, а замном легион. Чатувал деси псяпара за углом. Стуй, кричит, бо стржелям. Што-ж было робити, треба было стояти. А он мі ту з ланцушками на рукы, фрас такий. А я втоды мах легиона, и по справі. Взял карабин, шапку и торбу и єм ту.

Ваньо: А може хліб єст в той торбі!

Леон: Ніт хліба, лем папиря.

Стефан: А яке папиря, може даяке важне.

Леон: Дораз посмотриме. (Выберат папиря, смотрит): Доправды важне, не лем для них, але и для нас: “Спис дезертеров!” Ту спис дезертеров зо Смерекивца, ту с Квятони, та ту певно и наш спис буде. (Переберат): Ого, адє о! (Читат по тихы, потом передає хлопцям): Перечитайте собі свои имена. Тоты списы ся нам так придадут, як и им.

Ваньо: Пастухы ту, дашто ся от них довідаме.

Петро: Владимир, повіч нам, што чувати в селі?

Владимир: Войско пришло.

Леон: Вельо го єст?

Владимир: Вечером пришла єдна компания, а тепер друга. Росходятся по другых селах. Повідают воякы, што так долго будут стояти по селах, покаль всі дезертере не поддадутся. А газдове их мусят кормити. А до твойой хыжы, Леон, напакували полно вояков.

Леон: Бідна сестра. . .

Стефан: Та як их по селах полно, то они и по лісах за нами зайдут.

Леон: Може и зайдут, але нам нич зробити не можут. Лем, хлопці, заховаймеся мудро. Не стріляйме так отразу. Стараймеся з гущика на єдного двох, тай шапку, торбу и карабин з него, а сам легион най иде з богом.

Стефан: Гей, Владимир, а ты не знаш, где Максим повертал в ночы?

Владимир: Максим был в селі в ночи, але не знам, где пропал.

Леон: Хлопці! Легионы, утікайте!

1. Легион (ловит Петра): Мам цє пташку!

2. Легион: Тржимай го, Войтек! (Сам біжит за другыма).

Петро (вырыватся): Пуст мя!

1. Легион: Почекай, дай лапы! (Хоче го скути, але тымчасом выскакуют Леон и Стефан зо заду и вырывают му карабин): Цо то?

Леон: Ніц то! Давай шапку и торбу.

Петро: Дякую, Леон. А другий легион где?

Леон: И другого ся уж не страхай, он уж тыж оголеный.

Ваньо: (приводит другого легиона без карабина,шапкы и торбы): Адє о, и другий.

1. Легион (до другого): И цо тераз з нами бендзє?

2. Легион: Матко боска!

Леон: Нич такого з вами не буде, бо вы тому не виноваты, што сте такы глупы, бо як бы сте мали кус хлопского розума, то бы сте тримали с хлопами, а не служили панам, будували бы сте Польшу хлопску, а не панску. Идте повічте тото своим товаришам воякам полякам, што як они будут воювати против панов, то нас не треба буде по лісах глядати, мы сами придеме.

1. Легион: Та хоць чапкы нам дайте.

Леон: Зайдете и без шапок. Тепер, хлопці, в ліс, бо их ту може веце придти.

1. Легион (драпеся по голові): Віш, Мацєк, тен хлоп добрже повєдзял . . .

2. Легион: Цо ты, Войтек! То большевик, псякреф!

1. Легион: Мувиш, же большевик. Та видаць, цо он нє таки, як повядайом. Повідз, Мацєк, правде: Моглі оні нас забіць?

2. Легион: Та моглі.

1. Легион: Ты бысь их забил?

2. Легион: Я бы забил.

1. Легион: Но то ктуры з вас лєпшы?

2. Легион: Войтек, нє муф бздуры. Ходзьмы замельдоваць, цо сє з нами стало.

1. Легион: И достаць паре раз в зембы.

2. Легион: Ціхо, ктось идзє. Якась дзівка.

2. Легион: Гдзє ты, дзіфко с тым тлумокем?

Максим (женскым голосом, усміхаючися до поляков): Недалеко уж мам. Несу грабачкам істи на поляну. А вы, што хлопці? Грибы зберате?

1. Легион: Гей, за гржыбами ходзімы.

Максим: О, та ту грибы не роснут. Сте задалеко зашли. Там попод ліс сут грибы, я сама виділа.

2. Легион: А може ты, дзівко, нєсєш єсьць дезертерам? (Мацат тлумачок).

Максим: О, та дебы! Я лем вояков рада мам, а не такы уфермы, што вояками не хотят быти.

1. Легион: Ходзь, Мацєк, бо мі тераз не дзівка в гловє! (Отходят).

Бортаци вояци. Бо якбы не были бортаци, та бы за панов не воювали. . . А я дальше не иду. Хлопці деси недалеко, як тых двох так оголили, та най они ту придут. Лем почуют носом, што я им принюс, то ся всі злетят, як птахы. Але може бы на них свистнути.

Леон: Максимцю, любый дорогий (обнимат го), где ты так долго бавил? А мы ся бояли, што може тя поймали! Смотте хлопці, он нам ту цілый тлумак принюс! Але буде гостина!

Максим: Зідят они фраса, закы мене зімают. Але немож было так скоро придти, видите, што треба было призберати дакус хліба, солонины, брындзі. Та и лахы собі треба было припасувати, бо инакше бы зо села не выпустили. Но але тых двох сте шумні оголили! (Смієся).

Всі: (сміются).

Максим (розвиват тлумак): Но, сідайте хлопці, и ічте, поічте собі добри, бо не знати, коли зас собі добри поісте!

Леон: Максим, рад тя мам! Всі, хлопці, такы будте, як Максим, то не пропадеме!

Максим: Леон, ты их поділь, ты знаш, кельо котрому треба!

Леон: Ты в кабаті, та ты буд газдыньом.

Ваньо: Гей, та літом ище пол біды, але што буде, як зима приде.

Леон: Хлоп, а зимы ся боит! Ты ся зимы не бий ище в літі. Кто знає, што ся до зимы може стати! До зимы тоты вшыткы Войткы, Мацькы, Яськы и Барткы можут придти до розума и воювати против себе перестанут, а почнут воювати с панами, и мы выйдеме з ліса им помагати.

Стефан: Слаба надія, бо темноты дост! А ксьондзов кельо у панов. На кажду сотку такых бартков єден ксьондз и офицер, штобы их в темноті и страху тримали. Та як они можут змудріти?

Леон: Оно приде така благодать на людей, што отразу змудріют. Видите, што ся стало в России? Тыж там было дост затемнительов, а не порадили народ в темноті тримати. Так буде и в Польші, и всяди!

Ваньо: Хлопці, ктоси иде!

Стефан: Може легионы!

Леон: Не страхайтеся, легионы не придут. (Смотрит в сторону): Та видите, што хлоп иде. И то, здаєся, Николай.

Петро: Направду Николай.

Стефан: Гев, Николаю, гев!

Николай: Здоровы, хлопці!

Всі: Витайте Николаю!

Николай: Біда, хлопці!

Леон: Знаме. Войско в селі, каже кормитися газдам.

Николай: Векша біда, Леон.

Всі: Яка?

Николай: Знате, што они вырабляют?

Леон: Та што таке?

Николай: Берут старых, куют, бют. Берут на фуры и до Горлиц, до крыминалу. У котрого з вас єст няньо, то берут няня. У котрого лем мама, то берут стару маму.

Леон: А то гады!

Ваньо: Та зашто старых берут?

Николай: Та за вас, молодых. Повідают, што як придете до войска, то их выпустят. А як не придете, то их будут тримати и мучити.

Петро: И мого няня взяли?

Николай: Взяли твого няня, Максимову маму, Ваньового няня взяли. Взяли веце, як двадцет старых.

Леон: Я повідам, же гады!

Ваньо: Но и што мы тепер будеме робити? Треба идти мельдуватися до войска. Таж они их там замучат.

Петро: Мусиме идти, таж не даме старых замучити!

Стефан: Вы, як хочете, а я не иду. Я не мам уж ани няня ани мамы, мі никого до арешту не возмут. Я перейду на угорску сторону.

Ваньо: Може ты нам даш даяку раду, Леон?

Леон: Я вам все мог дати раду, хлопці, а тепер уж не можу. Я лем вам хочу звернути увагу на тоту власть, на тото ярмо, яке чекат наш народ. То штоси страшного. Што вы где будете робити, хлопці, николи не забывайте, што с таком властьом треба боротися до послідной капкы крови.

Ваньо: А што ты, Леон, зробиш?

Леон: Я што зроблю? Я не мам няня ани мамы, до польского войска я не пиду. Я пущуся на Восток. Верхами и лісами, вздолж Карпатами аж в Россию. Там я зголошуся до их, того народного войска, штобы вести войну против панов, за свободу всього народа, и нашого тоже. Здоровы хлопці, (отходит с карабином).

Стефан: Почкай, Леон, я с тобом! (отходит за Леоном).

Николай: А вы, хлопці?

Ваньо: Мы маме няньов и мамы, котрых взяли полякы, та мы идеме мельдуватися. (Отходят в другу сторону).