— Што я почну, як я буду жити? Треба мі ту уж пропадати марно — йойчал молодый паробок. Ой, як бы он хотіл поіхати до той Америкы, где всі його уйкове и стрыкове, и жиют собі приспівуючи, сміются зо житя. В той Америкі, где дост долларов, дост автомобилов, дост істи и пити, дост одежи, а домы якы прекрасны, теплы, чисты, електричны. А што до дівчат, то каждый мусит признати, што в Америкі найкрасшы дівчата, найшиковнійшы, найделикатнійшы, а одіватися так знают, як ниякы другы дівчата на світі. Але далеко важнійшы и красшы, найкрасшы в Америкі

Кто має в Америкі доллары, то має всьо, кромі пташачого молока: и прекрасный теплый електричный дом, и прекрасный мягкий блисчачий и тихий автомобил, або два и три, и дост істи такого доброго, што в краю таке людям ани николи не сниєся, ани пан превелебный дачого такого по смерти бідным людям обідати не може, и пити має дост, и то такы вина, што бідный старокрайовый чоловік бы от самого того небесного запаху опяніл. Но але и попахати ся не дочекат. А што до прекрасных американскых дівчат, то они липнут до доллара, як в краю мухы до меду.

Для такого чоловіка, котрый має доллары, котрый має счестя до долларов, для такого предобре житя в Америкі. Но головне с того, треба мати счестя до доллара, бо в Америкі страшно пильнуют, штобы дакто сам не робил доллары. А и трудно так приватно доллары робити, бо найперше на доллары вырабляют специальный папер, а ище додают такы червены ниточкы, штобы было трудно подробити. Хоц подрабляют и так, але мусит быти добрым механиком. В Америкі сут такы. Єдиничкы беспечны, не оплачаются, але пяточка, десяточка уж може быти штучна. И мі притрафилося пару раз таку достати.

Зато мож зробити, кто має счестя, дуже легко, правдивы доллары: Оповідала мі єдна жена, зо Святковы, ци Свіржовы, што до ней пришли свои паробкы, лемкы, от Сянока. Барз приємны, гварит, хлопці. Но а и она жинка приємна, недавно повдовіла. Но и гварит єй єден, што он такий механик, што зробит правдивы доллары. Жена спочатку недовірювала. Но паробок принюс машинку, принюс розмаиты фляшечкы, но и показал правдивы доллары, котры вытяг с той машинкы. Вложил пяточку, вытяг дві пяточкы. Єдну тоту стару, а другу нову. Дост, што жена почала вірити, и обрахувала собі, што тот добрый чоловік єй може вельо помочи, из єй 500 долларов може зробити тысячку. А тысячка, каждый мусит признати, два раз векша от пол тысячкы. Повісти, уж цілы грошы тысячка. Но повісти докладно не можу, як тот паробок пофиксувал тото, бо жені стали сылзы в очах, не могла доповісти, заплакала. А паробкови пришли дуже легко тоты 500 долларов.

Так видите, такым людям в Америкі барз добри жити, што так знают другых фиксувати. А в Америкі сут такы, што знают пофиксувати на миллионы, сут такы, што пофиксували цілу Америку, што мают мало не всі доллары в своих руках: Сут такы, што мают тельо вельо долларов, што хоцбы по цілых днях великом шуфльом шуфлювали свои доллары, то ани проценты за свого житя не годны перешуфлювати.

Што то єст доллар? Доллар, то квиток от людского труда. Але такий фальшивый квиток, што липне до тых, котры не трудятся. Тоты, котры не трудятся, контролюют доллары, шуфлюют их, а тоты, котры трудятся, звычайно остают без долларов. И тоты, котры не трудятся, так долго будут контролювати доллары, а через доллары Америку и американский народ, як долго не буде заведене таке право, што труд, праца чоловіка дорожша от долларов, от капитала — а тым самым трудящийся чоловік дорожший для державы от долларохапа, и от самого доллара. Коли таке право в Америкі буде заведене, што трудящийся чоловік буде поставленый напереді, то буде называтися — революция. Як видите, революция для робочого чоловіка ничого такого страшного, лем таке єдно людске культурне право, котре поставит чоловіка выше от доллара, што дай боже, аминь.

По доллару на другом місті слідує в Америкі автомобил. Не лем што в ниякой державі на світі ніт столько автомобилов, што в Америкі, но на цілом решта світі ніт столько автомобилов, што в Америкі. В Америкі поверх 25 миллионов автомобилов. А знате, што то означат? То означат, што в єдну годину можут всісти всі американцы, так сто-процентовы, як и емигранты, так білы як и чорны, зо своими женами и дітми, по пятеро до автомобила, и в єдну годину всі можут іхати по прекрасных цементовых ровненькых американскых дорогах. Значило бы тото, што Америкі больше не треба, як 25 миллионов автомобилов, автомобилов у Америкы дост. Але ци можут так всісти всі американцы до своих автомобилов, по пятеро? Не можут, бо уж, приміром, у мене ніт автомобила, а што ище знам напевно, ніт у 30 миллионов, бо 30 миллионов мішаных американцов выкинено не лем с автомобилов, але выкинено зо житя, бо их няньове и мамы, старшы братя и сестры, выкинены з роботы. Так што тоты 30 миллионов американцов жиют на мизерной жебранині, котру Рузвельт ущипує з богачов, зашто они страшно на Рузвельта встеклы. Што было бы, коли бы не было Рузвельта, никто повісти не може. Рузвельт повідат, што была бы революция. Противникы Рузвельта повідают, што американский народ так ненавидит революции и всякы “измы”, што спокойно бы вымер з голоду, и был бы раз на все спокой от тых 30 миллионов безроботных.

Покаль тоты люде працували, то мали автомобили, а коли их з роботы сквитували, то и автомобили им взяли. И их автомобили стоят дагде на дожджу, або забрали джапаны яко скреб, на бомбы на китайскы жены и діти.

Автомобил в Америкі має таке значение для паробка, як даколи в краю чоботы с холявами. Я не знал такого паробка в краю, котрый бы не мал чоботы с твердыма холявами, и оженился. На такого паробка без холяв дівча ани не посмотріло. В Америкі, коли паробок хоче мати дівча, то найперше мусит мати “кару”, “машину”, автомобил. Меж тыма 30 миллионами без автомобилов паробкы — не паробкы, дівчата — не дівчата. О даякой женячкі ани бесіды не може быти. Дівчата не позерают на такых паробков без автомобилов. Та котры з них мают горячу кров, то идут, украдут — хоц на пару годин даякий автомобил, и хоц пару годин повозят дівча, натішатся на долший час, часом на рок, часом на цілы пят літ. Бо напевно полиция го найде и судья засудит. Того року якийси молодый паробок Дутко с Пеннсилвании приіхал собі на такой карі до Нью Йорку на “гуд-тайм”. Видно, лемко, зато вспоминаме. Но и запарковал кару, сам пошол собі даяке дівча найти. Приходит за машином, а машины ніт. В такых выпадках другы голосятся на полицию, то наш Дутко приходит на полицию, повідат, што так а так, ктоси мі кару вкрал. А полицай почал реготатися: “Нашли зме, гварит, кару, но але зме ани не думали, што тебе так скоро найдеме. Таке ся нам ище не притрафило, штобы злодій пришол до нас по крадену кару”... По том мы познаєме, што тот Дутко певно нашого лемковского роду, бо лем мы такы простодушны и наивны. Хоц ся дакотрому удаст украсти раз в житю, але зато я ище о таком лемку не чул, штобы удалося му сховати. А гварят, што не тот добрый злодій, што знає украсти, але тот, што знає сховати.

Як видите, вы старокрайовы паробкы, не так то добри и в Америкі жити бідным паробкам, як ся вам здає. Набідуются дост. Та в краю ище не так тяжко чоловіку в біді, бо наоколо бідноты дост, а ище на селі. А ту в Америкі, где лем посмотріти, огромны богатства, аж гниют, то як приде бідувати при такых богатствах, то чоловіку барз прикро, не до вытриманя. И зато вельо американскых паробков сходят на т. з. бандитов, а вельо дуріют, хворіют и в молодом віку померают. Што до женячкы, то штораз то меньше паробкы женятся, бо оженитися в Америкі, то треба мати всьо по-американскы, треба мати добру квартиру, шумны меблі, треба мати автомобил, а на тото треба ход лем 200 долларов на місяц мати. Но а где взяти? Та сут такы, што мают не лем по двіста долларов, а по двіста тысяч долларов и веде на місяц, но але четверта часть населения на релифі, што лем так, абы жили, но и як ся мают бідны паробкы женити.

Так вы, лемковскы хлопці в краю, не барз нарікайте и плачте, што вас в Америку не пустят, бо Америка уж не тота, што была даколи, коли єй будували нашы няньове и дідове. Америка уж збудувана, лем в ней люде жити не знают, бо не мали часу научитися жити, так скоро Америку будували. Тепер люде в Америкі учатся жити, а тота наука житя нигде так тяжко не приходит, як в Америкі, и длятого в Америкі, при великых богатствах, в найбогатшом краю світа, бідуют. И ище долго будут бідувати, и то ище тяжше, покаль научатся жити. А як научатся жити, то им барз дорби буде всім. Но мі здаєся, што в краю люде скорше научатся жити и скорше им добри буде. Но о краю буде дальше, а тепер ище пару слов

Дівчатам в Америкі ліпше жити, як хлопцям. Дівча все дівча, скорше ся притулит до даякой роботы, бо в Америкі уж так вошло в житя, што дівчату, хоцбы два разы больше роботы зробило от хлопа, то найбольше половину єй той плацы дают, што дают хлопу. Так што американскы газдове все волят дівча, як хлопця до даякой роботы, ци во фабрикі, ци в шторі, ци в ресторані, не лем на око, што им на дівча приємнійше позерати, але и што до плацы, а головно што до послуху. Хлопы часто бунтуют за ліпшу плацу, выходят на страйк, а жены, дівчата — меньше бунтуют. Хоц в остатных часах почали все больше и больше жены и дівчата бунтувати разом с хлопами, а часами трафлятся, што жены и дівчата завзятшы от хлопов. Того уж страшно американскы газдове не любят, повідают, што то цілковите зопсутя американскых обычайов, штобы жены и дівчата выходили на страйк, што то против божого закона. Но нич не помагат, американскы дівчата штораз ліпше розуміют, организуются и хотят быти ровны с хлопцями што до плацы, за таку саму роботу.

Старокрайовым дівчатам ліпше в Америкі на роботу, як старокрайовым хлопцям. Американскы газдове барз любят старокрайовы дівчата на службу, бо им можут мало платити, а споможутся два разы веце як американскым дівчатом. Так што аж просятся за старокрайовыма дівчатми, и як лем даяка приде с краю, то на другий, на третий день уж “гавсворк” має, істи, спати и доллара денно. А як уж не можут найти старокрайовой, то глядают с Пеннсилвании, от майн, бо тоты дівчата от майн тоже послухнячы и роботны, а нич не протестуют, робят за будь-яку плацу.

Што до нашых лемковскых, ту родженых хлопців и дівчат, то такых барз мало, котры бы уважали свой народ, котры бы знали дашто за старый край, та и за Америку мало знают, бо повідют, што коли бы тых старокрайовых людей выслати всіх назад до старого краю, то они бы мали роботу. Бо в Америкі лем зато роботы для них ніт, што старокрайовы люде им заберают. А ище повідают, што в Америкі треба больше миллионеров, то буде и больше роботы. Так треба всім старокрайовым хлопцям и дівчатам знати, особливо тым, котры так плачут за Америком, што и в Америкі им роскошу не буде, бо меж американскыми хлопцями и дівчатами барз им буде трудно найти товаришов в том часі. А до того часу, покаль в Америкі змінится так, што каждый чоловік буде чоловік, не лем на папері, але и в житю, то до того часу змінится и в краю, што и в краю буде дост роботы и житя для каждого.

Може вы, старокрайовы хлопці и дівчата в тото не вірите, што в старом краю єст дост богатства, роботы и житя для вас, што не треба вам плакати за Америком? Достпредост єст богатства, роботы и житя в том краю, где вы жиєте, там в горах Карпатах. Нич вам веце не треба, лем вмісто думати о Америкі, треба вам думати о свойом родном краю, як бы то так зробити, штобы тот край был в вашых руках, а не в руках тых, што вам в вашом родном краю жити не дают.

А може вы, хлопці и дівчата, не знате, што тот наш родный край, наша Карпатска Русь, або як мы гев в Америкі звеме — старый край, найбогатший край на світі? Мы, коли зме іхали до Америкы, тоже того богатства в краю не виділи, мы думали, што світ ліпший и богатший от свого родного краю. А тепер, во світі, мы переконалися, што ніт краю, над наш родный край. А коли наш народ так терпит в свойом родом краю нужду и голод, то лем зато, бо не дбат за свой край, всі молоды хотіли бы го опустити и до світа іхати, вмісто того, штобы взяти свой край в свои хлопскы робочы рукы и розробити його богатства для себе, для свого житя, а тогды тото житя буде далеко ліпше, як в Америкі.

Прейдме мы свою Карпатску Русь от Попрала и Дунайца по Тису, а увидиме його богатства. Найперше прекрасны лісны богатства. Всі тоты лісы камеральны, державны, лісы польскых и мадьярскых панов, то нашы лісы. Они лем ведля свого псього панского права заграбили от нашых предков тоты лісы, и они мусят нам их отдати. Они с тых лісов берут каждого року грубы миллионы, а мы, лем дакотры з нас у них працуют, а не можут заробити на мизерне житя и на одежу. А то наш край. Ци не наш? А як край наш, то и лісы нашы. А як лісы нашы, то и доходы з лісов мают быти нашы.

Нераз читаме, што в Карпаты приізжают зо світа великы паны, а даже цари и королі лічитися. В такий Бардиов приізжали лічитися даколи русскы цари и австрийскы цисари. В Крыниці недавно гостила Голландска королевна зо своим принцом. Приходят там лічитися английскы лорды и богаты французскы буржуи. Мы сами ани не интересуємеся тыма минеральныма богатствами нашого краю, мы так думаме, што то лем про панов. А такы лічничы воды, то огромне богатство. Наш край, то край лічничых курортов. С такой нашой Крыницы польскы паны тягнут огромны доходы, а мы, нашы дакотры лемкы лем за послугачов в тых курортах. И то не легко руснакови достати роботу даякого послугача-замітача, польске паньство хоче показати польскому хлопу, што оно дуже патриотичне, то робит послугачом польского хлопа.

Но а великы паствиска, поляны меж панскыми лісами, где мож выпасати о много больше скота, як выпасаме тепер.

А коли перейдете в Подкарпатску Русь, там за Ужгород, в Середноє, то там такы прекрасны винницы, таке грозно, што тоты, котры з нас там не были, николи не повірят, што в нашом краю под Карпатами таке грозно родится. В цілой Америкі такого грозна ніт. Середнянскы вина славны на цілый світ, тыма винами были заполнены царскы, королевскы пивницы в Европі. А тоты вина родятся по нашой Подкарпатской Руси, коло Ужгороду, Мукачева, Берега. Не лем вина, а волоскы оріхы, съістны каштаны, пичесы, ябка, грушкы — якых ніт в другых краях, такий тот овоч смачный и сочистый.

Там, в Подкарпатской Руси и прекрасны ровны пшеничны и курурудзяны поля. Всього там дост, и то таке смачне всьо, як в нияком другом краю, бо и край тот прекрасный, и солнце иначе гріє, и воздух инакший. Я там был, то я знам, який то богатый и урожайный край тота Подкарпатска Русь.

И што то єст, што тот народ карпаторусский такий бідный, найбіднійший народ в Европі? Лем зато, што тот його край не його, у него осталися, як у даякого коморника, лем малы планны кусочкы, ци то поля, ци ліса, а тота богата земля, богаты лісы в руках панов, все ище в руках панов. Што чехы-аграры дашто выдерли з рук мадьярскых панов, то роздали своим колонистам, а не нашым хлопам. 3 нашых, то дали такым, што помагают панам держати свой народ в темноті и послушенстві панам. Приміром, обдарували земльом попа Волошина и другых здрадников карпаторусского народа.

Кто не перешол з нас тот наш край, тоту нашу Карпатску Русь, кто не виділ єй богатства, йому все ище здаєся, што наш край найбіднійший в світі, зато нам треба глядати во світі кусок хліба. Я перешол и виділ на власны очы. И не про біду я выіхал зо старого краю, а лем прото, што угнетателі нашого народа не дали мі там жити, выгнали мя зо свого родного краю, бо они виділи, што я розумію тоту кривду, яку они чинят карпаторусскому народу. А они лем єдного боятся: Они боятся, штобы хлоп не порозуміл, што тот край и його богатства належат до него, до тых, котры трудятся.

И вам, дорогы хлопці и дівчата в краю, нич веде для ліпшого житя не треба, лем порозуміти всім тоту правду, што ваш край и його богатства належат до вас, а не до тых, што приходят зо всіх сторон и грабят вас и ваш край.

Ясно, што коли бы наш родный край был бідный, они бы не приходили до нас, оставили бы нас в спокою, штобы мы собі газдували в свойом краю, як знаме сами. А єсли они не оставляют нас в спокою, лем приходят и захвачуют нашу землю, богатіют на ней, то найліпший доказ, што наш край богатый. Єсли они готовы битися меж собом о каждый кусок нашой землі, розорвали єй меж собом, вытичили на нашой землі свои границы, то найліпший доказ богатства той землі и єй огромного значения для світовых империалистов, стратегичного, политичного и економичного.

В часі визиты мадьярского диктатора Гортого в Берлині, оба диктаторы фашисты, Гитлер и Гортий торгувалися меж собом о землі Чехословакии. Розумієся, Гортий хотіл Карпатску Русь. Корреспондент “Н. Й. Таймса” гдеси довідался, што на всякы уступкы Гитлер шол, лем о Карпатску Русь не пришло до згоды. Гитлер не хотіл уступити Гортому Карпатску Русь. Длячого, объяснено не было, но мы можеме легко додуматися, нашто Гитлеру потребна Карпатска Русь. Она му потребна яко база для захвата румынской нафты и для нападу на Совітский Союз, яко стратегича территория. Она му потребна, яко лісне и минеральне богатство, но передовсім лісне. Больше половины территории Карпатской Руси прекрасный деревный материал, котрого фашистской Германии так треба.

Но тоты всі планы и рахункы империалистов што до нашого родного краю выйдут нанич, бо наш край власность карпаторусского народа, он мусит перейти в його народны рукы.

Дорогы нашы хлопці и дівчата в краю: Не Америка або Канада для вас спасение, а спасение для вас ваш родный край. И вмісто снити о богатой Америкі, вам треба организуватися для борьбы за свой родный край и його богатства, котры належатся вам по народному праву. Вы не сами, нашы хлопці и дівчата. За тото народне право стоит ліпша часть людства світа. За тото народне право почалася кровава борьба во світі. 3 одной стороны стало до борьбы всьо культурне прогрессивне людство, трудящыся роботникы и селяне под руководством великого Совітского Союза, з другой стороны стоит некультурный дикий фашизм, котрый стал в обороні несправедливости, рабства, неволі — фашизм несе зо собом рабство, нужду, біду и рабску смерть. Нам треба побороти фашизм, в котром зобралася людска кривда, война, гнет, — а с побідом над фашизмом започнеся и для нашого родного краю и нашого народа нове, культурне, счастливе житя.