Село Щавница тепер польске село, но якых 150 літ тому назад было ище русске село. Ище за мойой памяти, яко памятка русской Щавницы, стояла стара русска церков византийского стилю. Збурили єй аж бо 1882 року. А будова для русского священника ище и днес стоит. Поміщаются в ней уряд Громадский. А друге, што свідчыт о недавной русскости Щавницы, то трираменный крест, котрый был найденый пред світовом войном над Куньом. А тот крест мал стояти 140 літ, бо был зробленый з дуже доброго дерева.

Так тото свідчыт, што Щавницу Вышню заселяли люде восточного обряда, люде русскы. Здаєся, што в часі гонений на восточный обряд перешли на обряд латинский и стали поляками.

Пред світовом войном тоты полякы барз ся грубо относили до нашых руснаков, но по войні ся всьо змінило, хоц лем о 50 процент. Люде увиділи світ и относятся ліпше єдны до другых, полякы не насміхаются над руснаками и не ображают нас словами.

Тото село Щавница пред сто роками недалеко было знане, бо было лем таке, як и другы нашы горскы села. Люде занималися газдовством, управом той гористой землі, ховали быкы, коровы, овцы — коней в Щавниці майже совсім не было.

На початку 1850 року жыл в Щавницах пан Кучера. Тот пан Кучера пришол з Гнєзна, где был богатый пан, но не знам, што зашло, што пришол аж в Карпаты. Другий пан, то был пан дзєдзіц щавницкий Юзеф Шалая, а тот пришол з Мадьярщины. Оба тоты паниска не мали што робити, то ходили по щавницкых потоках и пили воду, котру щавничане называли щавом. Пану Кучерови тота щава барз посмакувала, и он потом купил кавалок той млакы, на котрой находилася тота щава.

Тота млака належала до газды Андрия Захвєи, и тот Захвєя продал тоту парцелю пану Кучері за 80 німецкых шайных. Было той парцелі 80 метров на вздолж а 60 метров на вшыр. Но хоц тота парцеля была мала, то было на ней аж два роды воды, из котрый єдну назвали Юзефина, а другу Стефания. Тот пан Кучера згодил того Захвєю, штобы тоту щаву обмурувал и чыстил и до фляшок наливал и смолом фляшкы заліпял. И тот Андрей Захвєя ходил по лісі за смолом, жебы мал чым фляшкы заліпяти.

Пан Кучера розсылал тоту воду по краю, жебы панове знали, што в Щавницах єст така добра вода, што ся ньом можна лічыти, бо тота вода має в собі лічничы квасы. Як долго тот пан Кучера был в Щавницах, не знати, але здаєся не долго, бо пан Юзеф Шалая купил тоту воду от пана Кучеры, и то с тыма варунками, што и Кучера от Захвєи.

Бо треба знати, што Захвєя застерюг собі, абы каждый щавничан мал право тоту воду пити задармо и брати збанком до дому, коли хоче и сколько хоче. И так было в контракті застережено.

И за того то Юзефа Шалая зачалися паниска с панями з’ізджати до Щавницы, жебы ся напити той воды и походити по тых нашых горах. Но в тот час не было ище в Щавницах помешкальных домоц, бо щавничане мали лем звычайны хыжы. Котрый газда мал хыжу и издебку, то издебку выпущал для панов, и тоты ліпшы хыжы коло дорогы мали на дверях табличкы з намалюваным турком або стрільцом, што в той хыжі можна пану мешкати.

Горьше было с фурманками, бо не было кому панов возити. Бо як выше вспомнено, щавничане мало ховали коней, то за фурманами щавничане приходили на Шляхтову. Шляхтовяне мали больше коней, но зас быо трудно о возы. Як у кого был даякий возиско, то барз незграбный, єдна литерка долша, друга коротша, сідиска не было, то як дакто поіхал на фурманку, то связал оціпку соломы до даякой старой плахты и накрыл платом, што ся челяд прикрывала. То хоцколи и блохы паниска обсяли, то ся так паниско рушал, як жыд при молитві. А при всіданю на такы возы были дуже смішны сцены, бо при возі не было дошкы, жебы можна ступити, потом перекрочыти через литорку на воз. То фурман мусіл пану або пані помагати выдрапатися на сідиско.

Подам ту єден смішный припадок: Андрий Миролович зо Шляхтовы поіхал до Щавниц и трафилися му там пані, котры го просили, жебы с нима поіхал до ліса. Там троха походили и вернули назад. При высіданю Миролович хотіл помочы свойой пані зыйти з воза. Пані была тлуста и тяжка. Хлоп был лем в гачах, котры трималися на слабым мотузку, и коли паню сильно притримал и напружылся, мотузок ся урвал и гачы были перше на землі, як пані. Але хлоп паню не пустил, жебы гачы лапати, бо ся боял, же пані упаде и ся стовче. Пані то виділа и почала кричати:

“Андржею, Андржею, вам гаткы спадлы’... А Андрий гварит:

— Ой, цо там гаткы, бодай пані не спадла.

Пані ся насміяла дост и дала хлопу 5 гульденов зато. Бо треба знати, што перше паниска были щыршы и платили фурманови гонорово, не так як тепер, што на грошу ся буде торгувати годину.

Так тот выше вспомненый пан Юзеф Шалая мал трох сынов. Сынове были барз роспустны и их маєток забрали коханкы, а старому Шалайови щавничане все ище робили панщину. Як старый Шалай умер, то заряд тым щавницкым закладом перебрала т. з. “Академия”, и побудували над том щавом дом, открыли ище веце жерел воды. Пониже о сто кроков сут два жерела, Магдалена и Валєрия, а на Мєдзусю Шымона и Ванда, так само вода Знакомита.

Под зарядом Академии Щавница розбудувалася, побудованый “Кур-сальон”, но и панове, та и жыди, котры были богатшы, наставили виль и пенсионатов.

Пред самом войном Академия продала цілый заклад лічничий в Щавниці грабьому Адаму Стадницкому из Навойовы, и грабя назначыл зарядном закладу пана Манєцкого. Тот пан шляхтич был полномочником Стадницкого, коли грабя был малолітный. Помер уж по войні в дорожці в Кракові, на улиці. А был он тот пан Манєцкий страшный руссожерца. Одного разу, як мы мали засідание Рады школьной, то ся тот пан так выразил о нас, руснаках, же он бы нас, всіх руснаков набил до канона и выстрілил гет, аж даде за море. Но и його уж ніт, а мы ище все жыєме.

По войні Щавница поднеслася ище раз так як была. Хлопи наставили красных домов, єст много склепов коло дорогы, там где перше жыли найбогатшы газдове, бо газдове не знали закладати склепы, воліли сидіти в корчмі. Тераз зато сидят по горбках над Щавницами, а на их місті сидят чужы люде, найбольше євреи.

В літный сезон приізжат до Щавниц до 8 тысяч гостей, тлустых и худых. Тлусты хотят, жебы схудли, а худы зас, жебы стлустли. А до того приізджают “швачкы” и “прачкы” и “подавачкы”, а без них бы ся обышло.

Щавница ся розбудувала, бо каждый хоче мати гостів. Але то уж не такы гості, як были давнійше. Тераз гость ся на яйку торгує. Штобы стягнути больше гостей, грабя Стадницкий побудовал “Галяториум” котре минувшого року было укончене. Зараз по войні, грабя Стадницкий взял до себе на службу князя Воронєцкого. Тот князь Воронєцкий был выгнаный з России, где взяли му його “княжество”, но и так каже ся тытуловати князьом, хоц княжества не має. Тамтого року тот князь заборонял щавничанам брати воду и замыкал єй. Щавничане пришли до него и повіли му, же як воду буде замыкати, то окна в закладі повыбивают. Того року тыж зачал забороняти, але щавничане, котрых то интересує, сложыли по 2 зл. и подали до суду, бо тото право до браня воды мусят мати зарекордуване (интабельоване) и так ся мусят о свое правотити.

Тепер до Щавниц приізжают гості автами. Перше приватныма, а тепер урядовыма автобусами, што запровадил министр Пєрацкий. Щавница має свою електровню, котра выбудована 3 рокы тому назад. Має авто до Кропины и дворец автобусовый.

Щавничане, котры фиякруют, мают ладны повозы и коні ладні убраны. Кто фиякрує, то старатся на літо купити ладного коня.

На зиму Щавница замерат, а на весну отжыват.

Єст в Щавницах “страж охотнича пожарна”, “звьонзек стшелецкий” и “звьонзек стронніцтва людового”. Але тот остатный “звьонзек” в літі мало береся за роботу, бо хлопи мают на голові инше. Секретарем єст Петро Захвея, молодый коваль. — Л. П.