В календарі Л. С. из прошлых роков я уже описовал за моє родне село Білцареву Русску, яке велике и коли было куплене. Але теперь в селі зашла велика переміна, так я не можу о том. молчати, штобы не поділитися своими думками за таку переміну не лем с моими краянами-єдносельчанами, с читателями газеты “К. Русь”, але треба дати до відома и всім карпатороссам, бо думам, што каждый русский человік должен знати, як братья славяне (ляхы) поступают с нашым народом на нашой прадідной земли, на территории званной “Лемковщина”, где жила мала часть русского народа за 600 роков, под чужым панованием. Але ани мадьяры, ани габсбурске правительство того не доказали, што теперь робит “демократична” Польша з нашым русскым народом, з нашыми школами, церквами и всім тым, што называлося русскым. Они не лем, што порозганяли и выселили наш народ из родной земли, розобрали и попалили множество русскых сел, а остальны переміняют назвы до непознания, штобы такы села не мали даякого русского историчного значения, а на остаток плануют ище порозберати оставшыся старинны русскы церковці и перевезти гдеси в глуб Польшы, штобы цілком затерти русскы историчны сліды на Лемковщині.

Отже повторям, што село Білцарева Русска было куплене от польского короля Жичмонта І. в 1531 р. при помочи войта им. Пьеньонжек, в Грибові. Село купил Иван Троханович, теперь Трохановский, бо в 1684 р. король Иван ІІІ. титуловал Трохановича “Трохановскым”, дал йому грамоту и зробил го шолтысом в селі. Як знаме из архивов громадскых, то в тых часах было невольництво на Лемковщині, котре селяне называли просто “паньщином”.

За тоту паньщину моя покойна бабця Пелягия, котра дожила 95 роков свойой жизни, часто и много оповідала нам, як то давно селяне мусіли працувати на панскых грунтах. Но о том я описовати не буду, боя задумал описати моє родне село Білцареву Русску, яке оно было, и як його теперь полякы перемінили.

Село Білцарева Русска росположене коло рікы Бяла, помеже Грибовом и Крыницом. С полночной стороны были уж спольщены села, як Бяла, Концльова и Пташкова, от заходу Богуша, дальше Королева Русска, с полудня Котов и Камяна, а от всходу Фльоринка и Вафка.

В селі было 15 роль и земля для священника, котру селяне считали за єдну ролю. На середині села была церков, школа и плебания, село мало 120 домов, а печать громадска была округла с вырізбленном в середині фигуром св. муч. Димитрия, с надписом “село Бѣлцарева Русска”. Треба зауважити “ѣ”, як давно уживалося в русском письмі. Через село текла річка Білцарка, котра впадала до рікы Біла (Бяла), а так до Дунайца, а так аж до Вислы.

Село не было дуже бідне, бо было на краю Карпатскых гор с полночной стороны, где начиналися ровнины. Село мало свой Громадский великий ліс, котрый громада купила от якогоси пана под именем Гош в 1886 р. На границі меж Білцаревом и Флоринком была таблица с написью “село Бѣлцарева Русска”. Отже ту можна зазначити, што в Білцареві до того часу перед І Світовом Войном никто за “Украину” не чул.

Парохом в селі был о. Феофил Качмарчик, який прослужил в Білцареві около 40 літ. Позатым о. Качмарчик был дуже добрым народным русскым патриотом, але зато селянина бідака не мал за человіка, дер што лем мог, як за крестины, шлюбы (вінчания), похороны брал, што лем ся удало, хоц мал добры доходы из роли-грунта, ховалося около 50 штук худобы, кони найкрасшы в Грибовском повіті, но а в кассі грошей околю 120 тыс. ринскых. Але зато селяне мусіли робити на його полю за дармом, хлопці возили навоз, косили лукы и зерна, рубали и возили дрова, а жены садили компери, окопували и выберали в осени. Опруч того была всякого рода данина, котру каждый господарь мусіл давати, инакше поп до сповіди не принял. Так и мой покойный отец Антоний попал в неласку, бо не хотіл всего выконувати, зато он назвал, отца “социалистом”. А помстился на нем аж ио смерти, коли мой отец помер, то поп не пустил його тіло до церкви, не дал звонити и не дал креста и хоругвей взяти из церкви, як тіло покойного нєсли на цмынтарь. Моя дорога мамуся, як узнала о том, што творится над небощиком-мужом, а нашым отцом, то четыри разы замліла. Так жил он собі у нас з высока, по аристократскы.

Плебания, стодолы, стайни и всьо было добре и богато устроєне, но попови не любилася плебания, и давай до громады, жебы йому плебанию муровати, бо тота уж стара. И што вы, братья, думате? Білцаровяне дали мурувати плебанию из цеглы прекрасну, модерну и выгодну, котра коштувала громаду 23 тысяч, тогды австрийскых ринскых. Не єден господарь продал быкы, або пару штук худобы, штобы мог зложити дань, яка была наложена на селян, штобы збудовати для попа плебанию. Так плебания была закончена в 1913 року.

Што діялося дальше в селі, в точности не знаю, бо стара небожка Австрия забрала мене до войска боронити габсбургску корону, и ту я мушу признатися и висповідатися перед народом из свого гріха. Як каждый вояк (жолнір) так и я складал присягу в місточку Бьелина в Босни, теперь Югославия, што я буду боронити Габсбургов на землі и на морі, в день и в ночы, в болоті и в огню... Так я присягал не с доброй мойой волі, а под примусом, но я зламал свою присягу, бо в 1914 року я біжал с фронту и утік ту до Америкы.

Мой фронт был на рікі Дрина, яка была границом меже бывшом Сербиом и Босньом, бо Босня и Герцеговина належала тогды до Австрийской монархии.

Я убіжал с фронту, бо я не мал сердца стріляти до братов славяной, сербов. Австрия войну програла, и весь славянский народ был освобожденый от австро-німецкого и мадьярского невольничества.

И мы карпатороссы-лемкы тішилися уж тогды, же всі славяне нарешті будут свободны, и мы с нима так само. Ходили мы ту всяды по объєдиненных славянскых вічах, собраниях и забавах, и співали світскыми и церковными хорами пісню — славянский гимн:

Теперь я знова вернуся на тему мого родного села. Я меньше-больше описал о мойом родном селі Білцарева Русска, а то было давно за моих молодых часов, а теперь напишу, як то оно там єст в тых часах, и што дієся там на загал с нашым народом под властью польского, нибы то славянского правительства.

Всім нам відомо, што от нашой народной организации Лемко-Союза отправляются группами нашы люде на визиты до старого краю. Прошлого рока 1966, така группа визиторов была в Польші под руководством краянов М. Порада и Т. Гулика. И в той группі взяла участь моя єдносельчанка села Білцарева, Акиля с Малиняков Ильчищин, из Нью Йорку.

Отже, моя краянка оповіла мні о всіх обставинах, што виділа и зауважила в свойом родном селі, о змінах, якы зашли в нашом селі за тот короткий час под польскым панованием. Найперше, саме село Білцарева Русака перейменувало просто на “Бінчароіва”. Село не пусте, всьо поле заоране, засіяне и засаджене. На той плебании, што коштувала громаду 23 тысячы ринскых, теперь по паньскы жиют собі там польскы папы, “ксьенжа” и “сьостры”. Церковь перероблена на косцюл, отправы в польском обряді, школа єст, а учат лем по польскы, войт в селі полякы и бесіда всяды лем польска, и русского слова нигде не почуєшь, всьо польске.

И так, село Білцарева Русска от діда-прадіда была под чужим панованием, хоц была пригноблена и вызыскувана ворогами нашого русского народа, але ни німцы, ни мадьяры в Австрии не доказали такого мерзкого насильства, як то зробили “нашы братья славяне ляхы” з нашым русскым лемковскым народом.

Аж страшно подумати о такых звірскых неморальных поступках и замах, подобных до наци-фашизма, створенных над бідным, спокойным и трудолюбивым нашым лемковскым карпаторусскым народом, народом, котрый в дружбі свою кровь проливал и тысячами своє житье отдавал за народну свободу, як в Талергофскых тюрьмах, росстрілах и висілицах, а теперь там на выгнанию скитатся и покутує, лем за то, што родился русскым, и хоче оставатися дальше тым самым народом, от якого роду он происходит.

Я пригадую собі ище 1920 рок, коли то был организованны Союз Освобождения Карпатской Руси во главі с предсідательом Цьорохом, Сухотскым, Вергуном, Бендасюком, и знаю точно о нашых засіданиях, бо я мал честь быти членом совіта той организации. Помню, як мы витали Д-ра Маркова, коли он приіхал на наш перший Карпаторусский Конгресс, який отбывался в Чешской Соколовні на 71-ой ул. в Нью Йорку.

Тогды то была велика надія на успіх, всі радовалися тому, же пришол час и для нас карпатороссов освобождения и злученияся с нашыми братами на Великой Руси. На жаль, нич ся нам не удало зробити в тот час. Скоро настала Друга Світова Война. С часом русска Красна Армия побідила гитлеровску фашистску Германию и розбила в прах німецку милитарну машину. И для нас знов втіха была, бо русска Красна Армия освободила всі славянскы народы от шаленого гитлеровского режима. Думаме собі: но та и для нашого лемковского карпаторусского народа настане и буде теперь свобода, бо прецінь, мы прилучены до славянской державы. Но и машь ту, брате лемку, свободу! А Сталин мог бы то легонько зробити, коли мал конференцию в Ялті с Рузвельтом и Черчилльом, єсли бы он завзято хотіл и зажадал того лемко-карпаторусского народа. Я не дипломат, но по мойому понятию сталося так: Сам Сталин не был народного духа, он был интернационалист, та што йому там росходилося о лемков-русинов в Карпатах? Йому были всі ровны, ци то поляк, мадьяр або монгол. Правда, што може он не думал, што полякы допустятся такого национального насильства над нашым русскым народным меньшинством, против Совітской Конституции, котра гарантує цілому славянству свободу на житья и мирне сосуществование.

Теперь спомну также нашого поконйого Д-ра С. Пыжа, бо коли я працувал в типографии газеты “К. Русь”, то бывало часто, што мы оба с д-ром Пыжом говорили за ситуацию лемковского народа в старом краю. Я острійше высловлялся против поступку ляхов с нашым народом в старом краю, а Д-р. С. Пыж говорил, што тота справа переселения нашого народа, то лем тымчасова стихия, и што скоро приде час, што наш народ пустят знова вернутися на свою родну отчину. Но он в такых справах мал все таке присловие: “Чешь дідька зрідка, жебы был гладкий”.

За Ваня Гунянку не буду дуже споминал, бо не хочу ругатися. Я лем памятям, як Стефан Шкимба раз на собранию в Клифтон, Н. Дж., представил Гунянку. Он сказал до присутных: “Дорогы братья и сестры, Вы не знате, кто тот человік, — показуючи пальцом на Гунянку, — котрий сиділ на сцені, — та то наш лемковский няньо”. Вот и машь ту няня! 3 няня теперь зробился лемковский отчым и ворогує против свойой родины, яку взялся выховати и пустити во світ. Теперь он наплювал на всьо тото, о чом он нас сам учил, наплювал на свою науку о лемках, о Карпатской Руси и забыл тепер всі свои обіцянкы и предсказания о нашой народной лемковской и карпаторусской свободі и самоопреділению при социализма

Лем подумайте собі, чорны люде, живущы в дикой Африкі, малы народности, далеко меньшы от нашого народа, всякы островы, добываются свободы для свого народа, а мы лемкы-карпаторусины жиєме в Центральной Европі, где цивилизация стоит на высоком уровню, и штоже роблят там братья славяне ляхы з нашым лемковскым народом?! Та за што така явственна ненависть до лемков, лем за тото русске чувство и слово, што лемко русскым уродился и русскым хоче умерати?!

Дорогы братья карпатороссы! Возмеся всі разом до народной роботы, всі без ружницы, до якой церкви належите, всі организации, як наша запомогова организация, наше славне Общество Русскых Братств, наша культурно-просвітительна народна организация Лемко-Союз, наш народный Карпаторусский Центер в Онкерс, Н. И., наш Лемко-Резорт Парк, в Монро, Н. Й. и взагалі всі церковны и світскы нашы организации.

Не треба забыти нашых передовых людей, як П. С. Гардый, Русин, Председатель ОРБ, Петро Смей, Рек. Секр. ОРБ. в Филадельфии, Па., Т. Рудавский, Гол. Предсідатель Л.С., Т. Горощак, Гол. Рек. Секр, Л.С., Иван Адамяк, Предсідатель Лемко-Релифа, Д. Гумецкий, Містопредсідатель ОРБ, но всіх нашых народных священников и всіх добрых народных труженников, всіх єдцым ласкавым словом прошу взятися дружно до роботы, штобы помочи нам лемкам высвободитися из чужого ярма, а соєдинитися с великым нашым русскым народом в Совітском Союзі.

Я ище все мам надію и вірю, што всі лемкы-карпаторусины будут прилучены до великого русского народа, за што нашы предкы проляли столько крови, а многы тысячы добрых и честных русскых патриотов отдали свои житья за нашу народну достойну честь и свободу.