32 миллионы забитых, 39 миллионов раненых, то хыбаль дост, хибаль веце тлумачити не треба, што дає война. Она дає смерть и каліцтво. Среди тых миллионов убитых и раненых сут и лемкы. С єдным, што пережил тоту Другу Світову войну недавно єм бесідувал. Ярослав М., родился в селі Флорикці, повіт Новый Санч, давнійше повіт Грибов, в 1927 року. До 1945 року жил при родичах, с села нигде не выізжал. А же был найстаршым в родині, от наймолодшых років добрі познал, як то тяжко треба робити на кавалок хліба. А ище тот, кто ма велику родину, а землі мало Чул нераз, як старшы оповідали, же єст гдеси на всході такий край, в котром жиют люде не зле, хоц нияк не мают свойой землі. Были в селі старшы люде, котры предповідали, што приде такий час, што и у нас буде подобно. Нич дивного, же 4 апріля 1945 року, Ярослав сголосился в ряды Совітской Армии. Того самого дня Ярослав был уж в Рабці, а разом с Ярославом из села Фльоринкы сголосилося до войска 25 охотников. Трудно было Ярославови оповісти о иншых товаришах войны. В Рабці было тысячы лемков охотников, котры не жалували свойой крови ни свого молодого житья, лем жебы чым скорше прогнати ворога. Уж 20 апріля, то єст, по 16 днях Ярослав был на фронті. С фронтом Ярослав пришол под Прагу. Недалеко от Прагы в маленьком місточку были ище німці. Три або четырі раз, — повідат Ярослав, занимали зме того місточко, але сила німецка за каждым разом нас выперла. За каждым разом гинуло моц вояков. Вшитко было дост байка, найгірша для пережитья была для мене хвиля, в котрой згинул єдиный лемко, котрый был в нашом отряді. Того не мог єм пережити. Хоц был єм страпленый, то по том выпадку, як бы якаси нова сила до мене вступила. Был єм так розжаленый, же як бы не товаришы, то сам бы-м пішол за німцями, жебы лем помстити смерть мого товариша. Як заняли зме тото мале місточко, оповідат дале Ярослав, посідали зме на самоходы и іхали на Прагу. Ледво минули зме місточко, а ту, як перуны с ясного неба, падают єден по другом німецкы арматны кулі. Перед нами и за нами лієся кровь нашых братов красноармейцов, крик раненых мішатся с гуком арматных куль. Ледво-м о том вшитком помышліл, як наш самоход трафила арматна куля. Єдного отразу убило, штырьох, ту Ярослав перервал бесіду, посмотріл очами полных слез на свою ліву руку, и дальше уж лем вышептал, — меже ними и я, остали зме ранены. Ярослав до днеска має велику шраму на лівой рукі, середный палец нерухомый и ціла рука барз слаба. — Но але што было дале? — звідуюся. — Што было дале на фронті... — тягне голосом Ярослав, — не знам. — Мене ранило гдеси 8-го мая, гдеси коло годины 16-ой (4-та пополудни). Шест дней лежал єм в шпытали польовом в місточку, котре зме недавно заняли. Оттамаль перевезли нас до шпыталя до Перемышля. По шестьох місяцах Ярослав вышол зо шпыталя и был приділеный до отрядов в місті Гливици, где служил до 13 марта 1946 року. В том дни остал зволеный до цивиля. Так оповідал мі Ярослав М., о свойом участию в Другой Світовой войні. Што правда, то не барз любит вспоминати тоты часы. Звідал єм ся, чого с таком неохотом оповідат о войні. То он отповіл мі меньше веце так: “Пережитья воєнне не дастся переповісти жадныма словами на жадном языку, зрештом, по што гадати о том, што было — война, то страшна річь.” Интересовала мя ище єдна подія, што сталося с другыми флоринчанами, котры пішли на фронт. На 20 хлопців, котры оголосилися за охотников, вернуло лем 15. Пятьох отдали своє молоде житья за свободу найперше самой Флоринкы, а потом за всіх поневоленых світа. Их имена так: Михаил Певанко, сын Ваня, літ 18, Штефан Гасюба, сын Гавриила, літ 20, Васил Рубец, сын Грица, літ 20, Митро Пецух, сын Семана, літ 20, Левон Лучкович, сын Василя, літ 30. Най буде честь и слава! Вічна память тым флоринчанам, котры разом с 32 миллионами людей отдали своє молоде житья, жебы нам было ліпше жити.
Ярослав мерена.
|
