Повоєнны нашы емигранты, котры пережили світову империалистичну войну в краю, то уж другы люде, як предвоєнна емигрантска масса. Каждый з нас мусит то признати. Тоты повоєнны люде уж праві всі розуміют организацию. Єсли бы масса довоєнной емиграции мала такого народного духа, як нашы повоєнны емиранты, то Лемко-Союз мал бы десяткы тысяч членов. Біда лем в том, што из предвоєнной карпаторусской емиграции народном справом интересуются лем єдиницы, а с повоєнной емиграции тоже лем єдиницы могли достатися в Америку.

До повоєнних емигрантов належат и тоты два нашы молоды люде, котры нам пониже пишут о нашом Родном Краю. А то значит, што они интересуются судьбом свого Родного Краю. Найперше росповідат нам о старом краю, як он там жил, член отділа Л. С. в Елизабет, Н. Дж. емигрант из сяноцкого повіта.

В часі світовой империалистичной войны, коли отступали русскы войска с Карпат, я оставил своє родне село и своих родичов и пошол разом з ними, в Россию.

Там я прожил три рокы, до окончания войны. В 1918 року я вернул в своє родне село. Но я был уж дорослый, в войсковом віку, а такых польскы паны брали до войска на войну против Совітского Союза. Мы, молоды хлопцы, спочатку укрывалися в лісах, но коли пришла зима, то зме были мушены здатися и идти до войска. Якы з нас были воякы, то каждый може знати. Мене выслали до первого полку артиллерии горной, дали подертый мундур и выслали на Вильно. При войску я терпіл голод и холод, и всякы другы недостаткы. 3 мойой дивизии дві батерии, трета и четверта, были высланы под Києв. С тых людей мало кто вернул. Из 217 людей с четвертой батерии, лем 40 остало в живых, таке весіля справили им козакы.

Но и тота война скончилася и я вернул до дому по двох роках войсковой службы. Дома были великы трудности житя, и в 1927 року я почал старатися о емигрантску визу до Америкы. Три рокы я чекал на тоту визу, и в 1930 року я прибыл на землю Вашингтона.

Своих краянов я нашол в Елизабет, при православной церкви на третой улиці и там стал членом церкви. Но не долго я мог остатися там, бо єм не мог стерпіти, як духовник затемнят тот народ. И я вступил в отділ Л. С. ч. 35 в Елизабет, предплатил собі “Лемка”, и тепер я дуже счастливый, што я порозуміл народну правду и не стал ворогом народа.

За час мого побыту ту, я встрічал моих односельчан из села Дальовы, сяноцкого повіта. Но многы из тых моих краянов, предвоєнных емигрантов, так затемнены римо-украинскым або православным духовенством, што о правді ани слухати не хотят. Украинскы католицкы ксьондзы зберали на “самостийну Украину”, но и я знам такых своих краянов, котры тым римскым агентам дают свои тяжко зароблены грошы. А свому народу не поможут.

Уж каждый тепер може видіти, што для освобождения лемков и всего карпаторусского народа у нас мусит бьгти своя карпаторусска организация для той роботы, и всі лемкы, як и взагалі всі карпаторуссы повинны группуватися коло Лемко-Союза и Карпаторусского Народного Комитета. Уж и свою запомогову организацию маме, а то Карпаторусска секция ИРО. Мы уж маме свой Карпаторуский Американский Центр, прекрасну свою Народну Будову, и я на тоты досягнения нашой организации гордый и обіцую трудитися для ней и для всего нашого карпаторусскоо народа.

Дорогы братя и сестры, мы тото поколіние нашого народа, для котрого припало жити в такий великий час, што на нашых очах зникат вікова неволя нашого народа, нужда, рабство и настає новый світ.

Днеска можеме видіти на лиці и в очах каждого нашого чоловіка, котрый интересуєся судьбом свого народа, — велику радость, коли не так давно тоты нашы люде ходили смутны, а многы з нас обливалися слезами над том страшном дольом нашых братов и сестер в краю, котры нашлися под бутом польской шляхты и страшно страдали. Я не хочу в рити, што меж нами карпаторусскыми емигрантами в Америкі найдеся много такых, котры совсім забыли за свой родный край, своих братов и сестер. Но хоц и не многы забыли, але дуже мало єст такых, штобы старалися причинитися до освобождения нашого народа. Видиме што большинство нашых предвоєнных емигрантов, всякы шпионы и агенты польскых и мадьярскых панов приколысали и приспали, притупили народне чувство. А повоєнной емиграции у нас мало.

Я єден из повоєнных емигрантов, и я вам, братя и сестры, предвоєнны емигранты, мог бы оповісти страшны діла о нашом народі в краю под пануваньом панской Польшы. Жил наш народ в неволі соткы літ, но найбольше он вытерпіл за тоты 20 літ пануваня той новой, на старом фундаменті Польшы.

Польша розвалилася. Но нашы братя в Карпатской Руси, нашы родны лемковскы села ище не свободны. И нам ту на емиграции треба доложити всіх сил, абы им помочи освободитися цілковито от угнетателей и соєдинитися с Совітскым Союзом. А то можеме зробити лем через организацию, котру мы маме, але нам треба єй росширити, бо лем так можеме доказати, што мы стоиме муром за освобождение нашого Родного Краю.